Не мусор, а искусство: выпускник Уральской художественной академии делает стулья за тысячи долларов

Что вы видите, глядя на кучу мусора или на стопку бумаги? Отходы? А если получше присмотреться? Может быть, там есть что-то интересное? А выпускник Уральской архитектурно-художественной академии Вадим Кибардин, переехавший в Прагу, создаёт из этого необычную мебель, которую выставляет в знаменитых галереях по всему миру. Его стул из картона стоит около пяти тысяч долларов (около 350 тысяч рублей). Зато, сидя на нём, вы прикасаетесь к прекрасному да и помогаете природе. С дизайнером пообщался корреспондент NGS55.RU Александр Зубов.

— Расскажите немного о себе.

— Я родился в Омске в 1974 году, во времена застоя. Советский Союз еще держался, но неуверенно. Помню и пустые полки в магазинах, и отсутствие необходимых для жизни предметов. Скромные и неброские вывески, киноафиши, нарисованные краской художниками.

Мои родители получили высшее образование в Москве, приехали в Омск молодыми специалистами, папа — в строительно-монтажном управлении, мама — технолог по переработке нефтепродуктов. Позже, после перестройки и развала Союза, всё изменилось, но семья выдержала, мы с братом окончили школу. И я уехал в Свердловск, поступил на факультет промышленного дизайна в Уральской архитектурно-художественной академии. Закончил учебу уже в Екатеринбурге. Сегодня я уже более 25 лет в профессии.

— Как и почему вы оказались в Праге?

— В 2004 году я прошел отборочные комиссии и стал стипендиатом канцлера Германии по программе для будущих отраслевых лидеров России и США. В общем, я уехал в Германию в Кёльн разрабатывать осветительное оборудование на основе энергосберегающих источников света. Это и образовательная, и рабочая программа с глубоким погружением в европейскую, немецкую культуру. Кстати, программа до сих пор работает, а дизайнеров за всю её историю больше не было, я единственный. После завершения исследований переехал в Прагу и остался навсегда.

— Чем отличается менталитет жителей Чехии от жителей России? Сложно ли вам было адаптироваться?

— В Чехии люди спокойные и позитивные, любят отдых и природу. Никаких проблем с адаптацией не возникло. Скоро 15 лет, как мы живем в Чехии, здесь родились сыновья. Здесь я работаю и из Чехии выполняю заказы как частных клиентов, так и корпоративных. Здесь располагаются моя студия и мастерская. Здесь собирается продукция под брендом KIBARDIN, отсюда товары рассылаются по всему миру в 27 стран, включая самые престижные торговые сети Америки, Японии, Кореи, Европы. Здесь же я учу русскоговорящих дизайнеров достигать высот в профессии.

— Почему вы решили заняться изготовлением мебели?

— Я всегда делал мебель. Началось всё еще на родине. Мебельная фабрика «Мишлинг» заказала несколько предметов, потом были проекты для частных интерьеров, мягкая игровая зона для кафе «Баскин Роббинс». Сегодня мне трудно будет посчитать, сколько разных объектов я разработал за эти годы, думаю, больше сотни. Среди моих клиентов немало корпораций с громкими именами. Мебель для меня больше, чем предмет интерьера, это часть культурного наследия, эволюционный срез. Возможность высказаться и быть услышанным.

— Почему ваш выбор для материала пал на картон? И где вы его столько берёте?

— Мебель из картона я делаю больше 10 лет. Картон остается от моих собственных товаров, бумагу я покупаю у немецкого производителя. Сейчас использую всю бумажную упаковку, которая заходит в дом. Работать с бумагой я начал еще в академии. Любой дизайнер подтвердит, что макетирование и бумажная пластика — неотъемлемая часть образования промышленного и продакт-дизайнера. Я превращаю бумагу в надёжные и артистичные решения, а обычную упаковку — в уникальную мебель.

— Ваша мебель стоит несколько тысяч долларов — не много ли для изделий из картона?

— Ручной процесс становится одним из основных трендов нашего времени.

Современный минимализм — это свобода от потребительской культуры. Это инструмент, позволяющий избавиться от избытков в жизни и сосредоточиться на том, что важно, повысить смысл того, что мы решили сохранить. Переход от массового к персонализированному с обязательным учетом экологических проблем. Краски и холст стоят недорого, а картины от великих мастеров бесценны. Значит, люди покупают не изделия из красок и холста, а произведения искусства, то, что имеет ценность в гуманитарном и историческом смысле. Ну и инвестиции в искусство никто не отменяет.

— Кто покупает вашу мебель?

— Её покупают коллекционеры и музеи, к примеру, одно кресло вошло в собрание Третьяковской галереи в разделе современного дизайна. Можете осенью приехать и посмотреть, есть предметы в коллекциях Lidewij Edelkoort, Design Museum Holon, Piet Hein Eek Gallery, Moscow Design Museum. Галерея «Палисандр» — лучшая, на мой взгляд, частная галерея в России. Есть модели, которые выставлялись на международных выставках.

— Есть ли знаменитости, которые сидят в креслах, изготовленных вами?

— Есть звезды, но по условиям моего контракта я не могу называть имен.

— Сколько времени и картона уходит на создание одного кресла?

— Приведу несколько фактов, а выводы вы можете сделать сами. 5110 часов ручного труда ушло на производство всех моделей. Все они уникальны, так как изготовлены руками, без помощи машин и механизмов. Всего изготовлено 15 моделей. Каждая выпускается ограниченной серией или изготовлена в единственном экземпляре. Ещё 18 моделей в производстве, а 12 — в стадии эскизов. Я потратил на это 900 килограммов переработанного картона — это 17 сохраненных деревьев.

— Насколько ваши кресла удобны и прочны? Это предмет интерьера или всё-таки рабочая мебель?

— В коллекции много разных моделей. Дизайн и комфорт каждого объекта зависят от назначения, но все предметы функциональные, на них можно сидеть, что я и делаю каждый день на протяжении 10 лет. Прочные, удобные, персональные, но всё-таки это арт-объекты, предметы силы. Нужно знать, что сейчас мебель не просто занимает место в доме, но также оказывает сильное влияние на психику людей, использующих её.

— Сталкивались ли вы с критикой, непониманием со стороны других людей?

— Так как никто, кроме меня, пока ничего подобного не делает, критики нет. Есть недоумение, сомнения, скептицизм и прочие простейшие проявления непонимания глубины проекта со стороны обывателей. Западные критики и кураторы аплодируют стоя, музеи и галереи выставляют в качестве экспонатов, но работать с общественным мнением еще нужно. Это направление в дизайне только-только зарождается, обретает формы. Нет еще правил игры, нет рейтингов и систем оценки. Нет критики.

— Как происходит процесс создания и где черпаете вдохновение для новых моделей?

— Я создаю скульптуры, вдохновляясь органическими структурами и моделями роста в природе.

— Расскажите о вашей семье. Им нравится ваша мебель?

— Супруга — мой друг, критик, компаньон — финансовый директор и любимый человек. Мы познакомились в России, вот уже более 20 лет вместе. Её мнение о моих идеях и проектах, концептах, дизайне имеет значение. Не решающее, но если я к кому-то прислушиваюсь, то только к ней. Сыновья пока растут, учатся. Однозначно всегда на моей стороне. Им нравится всё, что я делаю. Мебель особенно.

— Вы скучаете по России?

— Я приезжаю на родину нечасто, чтобы увидеть родителей, несмотря на интернет и регулярное общение онлайн, хочется иногда побывать дома. Но по Омску я не скучаю, есть теплые детские воспоминания, но в мире столько интересного и яркого, что новые впечатления не дадут вам скучать по старым. Кроме того, когда у вас есть любимое дело, у вас нет времени на рефлексию.