Сергей Шнуров: «Народ стал таким тонкокожим, что оскорбить чьи-то чувства можно одним своим существованием»

Легендарный раздолбай и разгильдяй в растянутых трико из группы «Ленинград» Сергей Шнуров, как замечают его фанаты, сегодня уже совсем другой — более спокойный и философствующий. Сам музыкант, который разорвал шаблоны людей из 2000-х тем, что запел мат со сцены, говорит, что нужно всё время меняться или быстро станет скучно.

При этом в его речи и мыслях экспрессии, кажется, не меньше. Да и смачный мат никуда не делся. Он продолжает сниматься в полнометражных фильмах и сериалах, пишет картины и участвует в телевизионных проектах, периодически подбрасывая угля в топку суровой российской действительности. В 2012 году он выпустил песню «Москва», в которой столица охвачена огнём: «Пожар на площади на Красной и тлеет бывший избирком. Никто не выжил, все сгорели. Все Pussy, Путин и Собчак».

Накануне группа «Ленинград» выступила в Екатеринбурге. За несколько часов до концерта, на котором внезапно появилась и спела Елена Ваенга, Сергей Шнуров рассказал E1.RU, почему сограждане «стали тонкокожими», почему некоторые песни пишет в стол, а в некоторые вносит правки, почему мужчины никогда не меняются и почему купил бы билет на концерт «Руки вверх».

— Медиаповестка сегодня полнится историями про отмену постановки «Тангейзер», про видео девочек-«пчёлок», про то, что в фильме «17 мгновений весны» нужно скрыть свастику. Вокруг что-то запрещают, отменяют, потому что это обижает чьи-то чувства или задевает кого-то. Что происходит сейчас в нашей жизни и культуре?

— Про «17 мгновений весны» это шутка, конечно. Во времена интернета всё зачеркнуть и скрыть невозможно. И при этом русская культура уже давно находится на периферии мировых процессов. Запретили «Тангейзер» или не запретили — это местечковая повестка. Это разборки в бане у дяди Вани.

— Но что всё-таки происходит в обществе? Откуда эта напряжённость по любому поводу?

— Почему-то народ у нас так истончился, стал таким тонкокожим, что уже ничего не стоит оскорбить чьи-то чувства, ничего при этом не делая, просто самим своим существованием. При этом удивительно, что людей оскорбляют какие-то постановки в театре, а фраза «иди на...» в любом комментарии в интернете никого не задевает. Это называется антиномия — у людей в головах живут взаимоисключающие вещи. Мы мыслим противоположностями. В умах беспорядок. Хотя, может быть, он и должен быть…

— А вы как мыслите? У вас тоже нет порядка?

— Я могу посмотреть на всё это со стороны. Если ты можешь взглянуть на себя и на то, как ты оперируешь теми или иными понятиями, — тогда ты находишься вне игры. А если ты существуешь только внутри этих понятий, тогда ты являешься игроком и пехотинцем этой войны. Бессмысленной и беспощадной.

— И всё же могут ли нынешние тренды напугать творческих людей? Художник планировал написать картину, но теперь десять раз задумается, а стоит ли вообще самовыражаться…

— Если ты художник и не можешь не высказаться, но при этом ссышь — пиши в стол. По большому счёту, художник — это такой человек, который, даже оказавшись на необитаемом острове, найдёт палку и на песке будет продолжать что-то делать при полном отсутствии зрителей.

— Про написание «в стол«… Это к музыке тоже имеет отношение?

— Имеет. Среди текстов, которые я пишу, есть такие, о которых я точно знаю, что они вызовут бурю, и поэтому они остаются при мне. Но ведь художественный акт я уже совершил. Я их уже придумал. Это главное для любого художника.

— Вы говорите, что некоторые ваши песни могут вызвать бурю и поэтому вы их оставляете себе. Но всё же есть такие, которые вы выпускаете. Видео на скандальную песню «Москва» и сегодня можно посмотреть в YouTube. Где эта грань? Что остаётся у вас, а что выходит?

— Грань в самоощущении. Как ты понимаешь, так и поступаешь. Песня «Москва» на самом деле вышла во второй редакции. То есть она изначально была пострашнее. Там есть введённые мной правки, и я бы не называл их цензурой. Потому что цензура — это всё-таки когда что-то конкретное нельзя, а что-то можно. А у меня мысли о том, как это отзовётся в сердцах.

— А релиз этой песни во что-то вылился кроме бурного обсуждения? Может быть, вам кто-то звонил и просил удалить её со своего канала?

— Дело в том, что YouTube принадлежит компании Google, а это американская компания. Из Америки мне не звонили. Да и в целом, не было таких моментов, чтобы мне откуда-то звонили и что-то говорили. Мне кажется, что вообще вся истерия, которая возникает, она возникает на местах в основном. Люди пытаются уловить настроения в Кремле, которые сложно уловить.

— А вы знаете, кто это поёт? (Фоном играла песня «Наташа» группы «Руки вверх»)

— Думаю, что «Руки вверх».

— У нас недавно вышло интервью с Сергеем Жуковым, где в том числе мы говорили о том, как сохранить себя как коммерческий проект через столько лет после появления…

— Он вообще молодец! «Руки вверх» — это мощнейшее явление и в плане бизнеса тоже.

— А как, по-вашему, так сделать, чтобы все, кто одновременно с тобой существовал, уже не существовали в принципе, а ты продолжал собирать залы?

— Это набор факторов. При этом ностальгическая волна не последнее место здесь занимает. И простота танцевальности. Самый главный вопрос, который должен задавать себе артист и человек выходящий на сцену, — зачем люди на тебя идут? На «Руки вверх» совершенно понятно, что идут из ностальгических чувств. А на многих, кто уже не продолжает существовать, непонятно, зачем нужно было идти.

— Но вы же говорили, что непременным условием существования является видоизменение, новые форматы… А они разве меняются?

— Они меняются. Качество звука сильно изменилось, появились даже элементы даб-степа. Парень довольно модный. Вернее, не модный, а следящий и не закрытый миру. Если бы он играл такими же звуками, как в 90-х, думаю, это было бы смешно, но разово.

— А вы сами лично меняетесь? Мне один поклонник вашего творчества сказал, что, судя по вашему инстаграму, вы теперь не раздолбай, а философ…

— Это я поменялся только в его сознании, но не дальше. Человек сильно поменяться не может. Жанрово может, а по сути нет. Я думаю, что я с трёх лет не особенно менялся. Ну, как и все люди. Женщины умеют меняться, а мужчины не особенно. Я по крайней мере таких поменявшихся не встречал.

— А к вам люди приходят за ностальгией? На тот «Ленинград» 10–15-летней давности?

— Есть такие люди, но они подвижные. Это люди, которые занимаются каким-то бизнесом. Причём давно. Становление их фирм происходило одновременно со становлением группы «Ленинград». И они ходят, потому что эти песни сопряжены с определёнными моментами и этапами их жизни. Но я уверен, что многие люди слушали «Ленинград», когда он был понятным мейнстримом, а сейчас не слушают.