Шахрин и Мулявин меняют пластинки: читаем отрывок из книги "Горожане" об известных уральцах

Совсем недавно на прилавках книжных магазинов появилась книга екатеринбургской писательницы Анны Матвеевой "Горожане", в которой причудливым образом переплетаются истории известных уральцев.

"Горожане" состоят из 9 новелл, в каждой из них есть два персонажа, между которыми автор проводит параллели. Так, перекликаются истории Эдуарда Росселя и Георгия Бахчиванджи, Виталия Воловича и Яна Вутираса, Владимира Мулявина и Владимира Шахрина, Василия Татищева и Евгения Ройзмана.

По словам Анны Матвеевой, в основу книги легли реальные истории, живые разговоры, из которых и сложился оригинальный авторский текст.

Кстати, не так давно Анна представила свою книгу в Свердловском союзе журналистов, куда пришли и герои новелл. А сегодня мы публикуем отрывок из книги "Горожане" о лидере группы "Чайф" Владимире Шахрине и руководителе ВИА "Песняры" Владимире Мулявине.

Новелла "Как сменить пластинку" из книги Анны Матвеевой "Горожане"

Спустя пятнадцать лет после описываемых событий молодой ефрейтор, только что дембельнувшийся из пограничных войск, запрыгнул в вагон свердловской электрички. За те два года, что он провёл на Дальнем Востоке, электрички ничуть не изменились – прежняя мазутная вонь, ребристые сиденья и заплёванные окна: смотреть сквозь них всё равно что примерять чужие "толстые" очки. Никто не понял бы, почему ефрейтор смотрит по сторонам влюблённым взглядом – чуть ли слезу не смахнул, когда электропоезд прибыл к станции Шувакиш. Здесь каждые выходные сгущалась знаменитая "туча", легендарная барахолка советского Свердловска, где торговали все и всем, но нашего героя интересовали в первую очередь пластинки. Точнее, "пласты". Чёрные виниловые диски переносили меломанов в иные миры не хуже летающих тарелок. Да и попадали они в город не иначе как инопланетными путями.

Ефрейтор шёл привычной, моментом вспомнившейся дорогой и наслаждался знакомой атмосферой, тем мощным духом охотничьего азарта, который висел над "тучей", как ещё одна туча. В кармане лежали сорок рублей, с большим трудом и сомнениями выкроенные из скромного бюджета, – увы, он и представить себе не мог, как выросли за время его отсутствия цены на пласты и какой ничтожной выглядит теперь эта сумма.

А ведь и раньше за "фирму" просили немало. Стипендия в строительном техникуме, откуда нашего героя призвали в ряды, была совершенно нищенской: 18–25 рублей, пластинки же стоили от 40 до 80! В конце 70-х они с другом Серёгой Денисовым покупали пласты в складчину, на двоих – именно так у них появились первый "Квин", "Стены и Мосты" Леннона, ещё какие-то записи. Слушали то вместе, то по очереди, переписывали, кое-что обменивали, а с чем-то расстаться не могли. Только накануне ухода в армию он распродал всю свою коллекцию – с собой не возьмёшь, а что будет через два года – никто не знает. Деньги прогуляли с друзьями, отмечая последнюю вольницу... Но, когда вернулся в Свердловск, ударился взглядом о пустую полку, где стояли пластинки, и... как за сердце ущипнули! Поэтому и отправился едва ли не в первые же выходные на "тучу". С жалким сороковником в кармане.

Полулегальное торжище, "туча" ничем не напоминала традиционный рынок – кругом лес, где-то подразумевается бывшее озеро, а ныне – болото. Никаких лотков и павильонов, весов и зазывал. Продавцы крепко держат свой товар в руках или выкладывают на газетку. Покупатели ходят между рядов, стараясь выглядеть максимально незаинтересованными. И все в любую минуту готовы сняться с места, потому что милицейские облавы на Шувакише не редкость: самая большая барахолка в СССР считалась позорным пятном на чистом и светлом облике промышленного гиганта.

Ефрейтор, сжимавший в кармане свои четыре чирика (нелишняя мера – карманников на "туче" не меньше, чем "спекулей"), знал, что в музыкальных рядах легко нарваться на мошенников: они переклеивают "пятаки" с запиленных фирменных пластов на девственные диски советских ВИА и продают "Песняров" под видом "Пинк Флойд". К счастью, нравы "тучи" были ему хорошо знакомы – и он подходил не к торгашам, для которых музыка – товар, а к таким же, как он сам, пластоманам. Как определить, кто есть кто?

Да очень просто – пластоман не может удержаться от подробного рассказа о диске, который продаёт. Получишь мини-рецензию, узнаешь историю группы, могут даже промычать тему главного хита...

День стоял холодный, продавцы переминались с ноги на ногу, покупатели закрывали варежками носы. Конверты с пластинками аккуратно упакованы в пакетики из мутного полиэтилена. Ефрейтор читал названия групп и альбомов – за два года он безнадёжно отстал от музыкального прогресса. Smokie, Boney M, что это такое вообще?

Спросил, почём, продавец сплюнул сквозь зубы: "Сотня". И ни слова больше – не пластоман, нет. Барыга. Проще было повернуть назад и попытаться влезть в электричку до Свердловска (составы шли переполненными, многим приходилось ехать на подножках), но наш герой пошёл дальше – и ему, как всем, кто идёт дальше, в конце концов повезло. На самой окраине "тучи" продавали сборник лучших песен "Ти Рэкс". Хозяин просил сорок, но после долгого разговора и обмена мнениями скинул десятку. Довольный ефрейтор возвращался к станции, предвкушая, как вернётся домой и бережно вынет пластинку из конверта...

– "Пятый Цеппелин" нужен? – прозвучал вдруг за спиной хриплый голос, и ефрейтор обернулся, как будто его назвали по имени.

Чувак, предлагавший "Houses of the Holy" группы Led Zeppelin, известный в народе как "Пятый Цеппелин", имел такую подозрительную внешность, что его без всяких кинопроб утвердили бы на роль преступного элемента. Глаза бегают, губы кривятся, на месте не стоит – приплясывает, разминаясь перед побегом. В руках – пластинка без конверта. Без сомнений, фирменная, но раздетая, что значительно снижает цену.

– Чирик, – чирикнул продавец.

Если это не знак судьбы, то что же тогда знак?

Наш герой отдал чуваку последнюю десятку, тот ловко завернул пласт в газету "Уральский рабочий".

Через час от станции Шувакиш уходила электричка до Свердловска – в одном из вагонов стоял счастливый ефрейтор, прижимая к себе музыку.