«Когда мы только приехали, внутри клокотала ненависть»: как живут беженцы из Донбасса спустя 5 лет

С Ниной Геннадьевной, ее дочкой Екатериной и пятилетней внучкой Валей мы встретились в выходной день на вокзале. Семья приехала в Екатеринбург из Арамиля, чтобы купить Вале кое-что из одежды. А пять лет назад они прибыли на этот же вокзал поездом из Таганрога — убегали от войны на Донбассе. Катя была беременна, и Валя родилась уже на Урале. О том, как беженцы прожили эти годы и как живут сейчас, они рассказали E1.RU.

Бондаревы жили в Макеевке и уезжали с Донбасса одними из последних, в сентябре 2014 года. Они говорят, что не решились бы, если бы не случайная встреча с хорошим знакомым.

— Я сказала ему, что Катя беременна, он рот раскрыл: «Ты что, хочешь, чтобы она в подвале рожала?» Больницы уже не работали, лекарств не было, освещения не было. Он дал мне адрес и телефон в Донецке, мы в пятницу туда поехали, а на понедельник нам уже назначили выезд. Это был последний маршрут, четыре автобуса, около ста человек. После нас людей не вывозили, — рассказывает Нина Геннадьевна.

Она до сих пор следит за происходящим в Макеевке по соцсетям. Сейчас, говорит, Макеевка — глубокий тыл, а в 2014-м город «ой как лупашили». С соседями они прятались в подвале своей девятиэтажки от бомбежек, как-то в десяти метрах от дома упала ракета от комплекса «Точка-У», но не разорвалась. А однажды налет застал ее по дороге в магазин, получила легкую контузию. А вот дом, в котором они жили, выстоял, удивляется Нина Геннадьевна.

— В советское время, когда получила квартиру, я приехала посмотреть на стройку. Нашла дядьку-строителя, спросила, где такой-то адрес. Он показал: вот здесь будет твой дом. Я говорю: какой глубокий котлован! А он ответил: бомбить будут, все развалится, а твой дом будет стоять! И вот в 2014-м я на кухне, начали бомбить, чувствую — пол из-под ног уезжает, я за печку, она едет, подоконник в одну сторону, оконная рама в другую. Кошмар такой, невозможно вспоминать спокойно. Но ничего не развалилось, дом выстоял. Вот я сразу того мужика и вспомнила — он как в воду глянул, — вспоминает Нина Геннадьевна.

Из Макеевки они с дочерью уехали вдвоем. Мама, сестра с семьей и сын решили остаться.

— Нас забрали из Донецка, повезли к границе, это как фильм ужасов — по бокам сгоревшие машины, ямы от взрывов, на поле горелые танки и БТР. Оказалось, нас ждали в другом месте, поэтому несколько часов мы просидели в поле на солнце, пока погранцы связывались с администрацией. Ночью привезли в лагерь «Ромашка» у Таганрога, там мы пробыли три недели.

Куда ехать в России, им было без разницы. Нина Геннадьевна рассказывает, что кто-то выбирал города, где у них жили родственники. У Бондаревых есть родня в Москве, но приютить их не могли, да и не хотелось ехать в столицу, признаются они. Екатеринбург для переезда выбрала Катя — из-за созвучности своему имени и похожести на Донецк. И 19 октября они приехали на Урал.

Из Екатеринбурга беженцев отправили в село Байны Богдановичского района, где был пункт временного размещения. Нину Геннадьевну положили в больницу, пролечили, а в декабре она вышла на работу гардеробщицей в развлекательный центр «Луна», жила там же. С Екатериной в это время через соцсети связалась женщина, которая предложила пожить у нее до рождения дочки. На несколько месяцев семья разделилась.

В марте Нина Геннадьевна уволилась из «Луны» и устроилась кондуктором, денег стало больше, и они с Катей и маленькой Валей переехали на съемную квартиру в бараке в Арамиле. Правда прожили там недолго — крыша рухнула:

— Валя была дома, а я вышла птиц покормить, на дереве кормушка висела. Слышу: «тресь-тресь», смотрю — на меня крыша едет! Вся жизнь перед глазами пролетела. Думаю, Господи, на войне не убило, тут крышей придавит. А в доме Валька одна! Я встала как каменная и не могу сдвинуться. Но крыша ехала-ехала и остановилась.

Теперь Бондаревы живут в другой квартире в Арамиле, но тоже в съемной. Купить свое жилье — только в планах. Сейчас Нина Геннадьевна сидит с внучкой, а обеспечивает всех Екатерина. На первый взнос у семьи денег нет, чтобы взять ипотеку без взноса, 55-летняя Нина Геннадьевна должна стать созаемщиком. Для этого ей нужен доход — пенсия, но оформить ее пока не получилось.

Катя уже три года работает в цветочном магазине в Екатеринбурге. Денег хватает на съем квартиры (10 тысяч рублей), продукты для семьи, оплату проезда, сладости для дочки, лекарства для бабушки. Чтобы, помимо обычных трат, накопить 7,5 тысяч на пошлину для получения гражданства, она два месяца работала по двое-трое суток подряд.

— Когда мы приехали сюда, у нас, извините, белья не было. И постепенно все приобрели, — говорит Екатерина. — После первого 8 Марта, когда я получила большую зарплату, купила холодильник. Подержанный, конечно. Потом стиральную машину, а когда она сломалась, еще одну. Тоже б/у, не новые.

— Нам очень помогала организация в церкви на Ленина, 11, — добавляет Нина Геннадьевна. — Вещи для Вали мы начали покупать только сейчас, потому что она выросла, и там на нее уже ничего нет. На себя там тоже можно было что-то подобрать.

Российское гражданство Нина Геннадьевна и Екатерина смогли оформить только в декабре 2019 года. Несколько лет до этого они собирали документы, а потом вышел президентский указ о том, что украинские беженцы должны получить российский паспорт в срок до трех месяцев, и дело пошло.

— Одно время мы думали получить здесь гражданство, а укореняться в более теплых краях, организм привык к другому климату, по давлению бабушке здесь тяжело. А с другой стороны — опять на новое место, опять все с нуля начинать. Мы понимаем, что физически вывезем, уже ничего не страшно, а морально все-таки тяжело, — говорит Екатерина.

Нина Геннадьевна, выросшая в Макеевке, все время возвращается к разговору о войне. Все эти пять лет она не видела маму и сына. Сейчас даже можно поехать к ним, но для нее это очень дорого. А может — и страшно.

— Когда мы только приехали в Екатеринбург, у меня такая ненависть внутри клокотала, — признается она. — С пол-оборота заводилась. Дочка даже говорила: «Мам, от тебя негативом прет». Я пришла в церквушечку рядом, там батюшка хороший был, старенький. И меня прорвало, в слезы, рассказываю все ему. Он выслушал и спрашивает: «У тебя конкретно к кому-то ненависть?» Нет, отвечаю, вообще на все это. Я лишилась дома, я здесь бомж, у меня разорвана семья, сын там, с которым мы никогда не расставались, если что-то с матерью случится, я не смогу туда поехать. Мы здесь бьемся как рыбы об лед, а там у меня было всё. За что? Я кому что плохого сделала? Высказалась батюшке — и стало легче.

С некоторыми из родственников война разделила их не только физически. С Екатериной перестал общаться крестный: то, что она уехала, посчитал за предательство. Нина Геннадьевна рассорилась с двоюродной сестрой. Отец Вали не хочет жить в России. Но они всё равно не жалеют, что переехали.

— Я сделала правильный шаг. Если бы я не поехала, Кати бы не было, Вальки не было, да и меня бы не было, потому что на тот момент больницы были закрыты, лекарства пропали, а у меня сахарный диабет, порок сердца, печенка — полный букет, — говорит Нина Геннадьевна. — Друзей мы, конечно, тут не приобрели. Разные приоритеты, менталитет разный, тяжело. Раньше мы тоже были такими беззаботными, ни о чем не думали, а когда через такое проходишь… Я людям благодарна, что нам помогали. Были, конечно, и другие, но это, наверное, для контраста: говорили, что мы понаехали, что из-за нас пенсии нету. А возвращаться назад смысла нет, там неизвестность, нет работы.

Катя кивает: у них изменилось восприятие мира после войны.

— Единственное, о чем я жалею — что вообще случилась война, вся моя жизнь обрушилась и началась сначала, — говорит она. — А о том, что приехали сюда и как всё складывается, — нет. Хочется всё вернуть обратно, но понимаешь, что так, как было, уже не будет. Но я счастливая, потому что у меня есть дочь. Больше в жизни ничего не надо. Всё, чего я хотела там, я получила здесь. Поэтому жалеть не о чем.

Ранее мы рассказывали о приехавшей на Урал из Донбасса семье Грубик, в которой родился 13-й ребенок. А еще мы писали о художнике из Донецка Александре Болотове.