«Маму уговаривали отказаться от меня»: история девушки на коляске, которая стала крутой наездницей

Врачи поставили Анастасии Кочкиной диагноз ДЦП, когда ей был год. Сейчас Насте 26 лет, она передвигается в инвалидном кресле и выходит из дома только в сопровождении мамы. Несмотря на первую группу инвалидности, девушка активно занимается конным спортом, ездит на тренировки три раза в неделю и выступает на соревнованиях, где занимает призовые места. Настя мечтает выступить на Паралимпиаде в составе российской сборной, а недавно она исполнила еще одну давнюю мечту — прыгнула с парашютом.

Мы встретились со спортсменкой и узнали, как ей удается на манеже выполнять сложные элементы, если ноги ее не слушаются.

— Я инвалид с детства, — начинает свой рассказ Настя. — У меня первая группа, ДЦП, спастико-гиперкинетическая форма, тугоухость III–IV степени. Первое время врачи думали, что я не выживу. Появившись на свет, я не кричала и тяжело дышала, как будто что-то мешало внутри. Потом мне поставили диагноз — ДЦП. Маму уговаривали отказаться от меня. Сначала она не понимала, почему, — не знала, что такое детский церебральный паралич. Но потом вместе с папой они решили, что смогут поставить меня на ноги. Начались хождения по больницам. Хороших реабилитационных программ в то время было мало, но родителям как-то удавалось их находить и даже вывезти меня на каникулы в Крым.

С детства я была настойчивой и упорной, поэтому решила, что должна все делать сама. Например, шнуровать обувь. На первый взгляд это кажется чем-то простым. Но с гиперкинезами (заболевание, которое проявляется в самопроизвольных конвульсиях, сокращениях различных групп мышц, нервных тиках. — Прим. ред.) это сложно. Сидеть приходилось часами. Мимо проходили люди, родители других детей, которые также пришли на реабилитацию, и спрашивали маму: «Почему ты не помогаешь? Разве тебе ее не жалко?» Но я знала, что, если мне будут помогать, я никогда не стану самостоятельной.

Мне удалось добиться хороших результатов, и родители больше не боятся оставлять меня одну в квартире. Я могу сама о себе позаботиться, например, приготовить обед. Единственная сложность — передвигаться по городу. В городе много препятствий, преодолеть которые человеку на инвалидной коляске непросто. Поэтому из дома я выхожу в сопровождении родителей, они катят мою коляску. Я езжу на занятия в техникум «Рифей», где учусь на оператора ЭВМ, и на тренировки в конную школу. Раньше мы ездили на конюшню на автобусе, потом мои родители купили машину, добираться стало проще.

О конном спорте

Моя главная страсть в жизни — это лошади. Впервые на конюшню меня отвезли в семь лет. Тогда нам сказали, что в конном клубе недалеко от Екатеринбурга идут занятия по иппотерапии — лечебной верховой езде для людей с ограниченными возможностями здоровья (ОВЗ). Я никогда не боялась лошадей и быстро начала делать успехи. В пятнадцать лет мне предложили заниматься конным спортом. Сначала мама испугалась, потому что для нее конный спорт — это прежде всего прыжки и галоп. Нам объяснили, что все элементы можно выполнять и на шагу. Я стала осваивать выездку. Теперь вместе с лошадью я делаю различные элементы на манеже: восьмёрку, диагональ, вольт и другие.

Я выступаю в обычном седле, как все наездники. Я не могу подавать команды ногами, поэтому конем управляю с помощью корпуса. Лошадь для всадников с ОВЗ должна быть специально обученной и обладать спокойным нравом. Она не должна срываться в галоп, быть слишком высокой и бояться резких движений. Обычно найти таких лошадей в конных клубах трудно. Поэтому, когда я стала заниматься конным спортом, нам пришлось объехать несколько конюшен в поисках «своего» коня.

В основном я езжу на одном и том же коне. Его зовут Гудзон. Это тяжеловес со спокойным и уравновешенным характером. Вторая лошадь — Победа. Она более высокая и активная. Третья — Забава. Она капризная, ей всегда хочется бегать, и остановить ее бывает трудно. Но это хорошо, когда всадник может заниматься на нескольких лошадях. Во время соревнований я выступаю на лошадях, которых предоставляют организаторы. Это значит, что я должна справиться с любой лошадью, найти к ней подход. Позволить себе возить на соревнования Гудзона я не могу.

В 2012 году я впервые попала на чемпионат России в Москве и заняла второе место по паралимпийской выездке КЮР (выездка под музыку). В 2018 году я участвовала в двух соревнованиях, которые проходили в Челябинской области, и получила две медали за первое и третье место. Тогда из-за волнения я перепутала элементы, и жюри снизило балл.

Мне повезло: тренер нашел спонсора, который оплачивает мои занятия на манеже. Это мама успешного всадника. Почему благотворитель решил помочь мне, я не знаю. До этого он оплачивал занятия по иппотерапии для мальчика с тяжелой формой ДЦП, который мог только лежать. Поддержку я получаю уже в течение года и благодарна за это. Но если случится так, что я ее лишусь, я все равно продолжу заниматься конным спортом. У меня есть пенсия, и я готова тратить ее на тренировки.

Я мечтаю попасть в паралимпийскую сборную и выступать за страну на соревнованиях международного уровня. Хочу, чтобы дети и взрослые с ОВЗ занимались иппотерапией, потому что это полезно для здоровья и развития всей группы мышц. Также мне бы хотелось, чтобы у меня была своя лошадь и постоянный тренер, который занимается со всадниками с инвалидностью. Таких людей в Свердловской области очень мало.

О прыжке с парашютом

Год назад я сделала еще один важный для меня поступок — прыгнула с парашютом. Многие спрашивали, как я решилась, ведь у меня заболевание. Но я не считаю, что это препятствие. Я люблю экстремальный спорт и не боюсь высоты, так почему бы мне не прыгнуть? Родители знают, что в моем случае прыгать с парашютом не запрещено. Поэтому они не стали меня отговаривать, а, наоборот, поддержали.

Я долго готовилась к первому в своей жизни прыжку. Знала, что будет высоко — 2400 метров. Сначала изучила теорию, потом мы поехали «летать» в аэротрубе, чтобы понять, что такое невесомость. Но я ни разу не засомневалась в том, хочу я этого или нет.

Во время прыжка я не испытывала ни волнения, ни страха. Доверилась инструктору на сто процентов. Чувствовала легкость, уверенность и расслабленность.

О проекте «Автоволонтер»

Передвигаться в автобусах людям с ограниченными возможностями, особенно колясочникам, трудно. Поэтому чаще всего они находятся в четырех стенах. Если куда-то и выезжают, то в основном на лечение. В городе есть социальное такси, но в кино или в театр, например, оно их не повезет. Поэтому я запустила проект «Автоволонтёр». Он объединит людей с ОВЗ и водителей, которые готовы им помогать.

Многие думают, что придется носить людей с ОВЗ на руках от квартиры до машины. На самом деле это не так. Мы ищем именно водителей, которые заберут от подъезда и доставят к пункту назначения. Мы считаем, что загружать и выгружать человека они не должны. Как правило, у инвалида есть сопровождающий, который готов это делать. Разве что иногда нужно помочь положить коляску в багажник.

Мы помогаем людям с ОВЗ добраться до больницы, центра реабилитации, аэропорта, вокзала, образовательного учреждения, магазина, а также до места, где люди с ОВЗ получают возможность развиваться, общаться и реализовываться. У нас уже есть несколько успешных заявок, когда удавалось найти водителей. Но просьб в группе больше, чем свободных машин. Поэтому мы ищем новых волонтеров, которые готовы помогать людям с ОВЗ.

Ранее мы рассказывали об известной в Екатеринбурге заводчице русских тоев, которая пережила страшное ДТП и лежала в коме, а также историю журналистки с ДЦП, научившейся печатать носом.