Глава скорой помощи Екатеринбурга: «К вам приедут, но позже, потому что ваш вызов не экстренный»

Главный врач станции скорой медицинской помощи Екатеринбурга Игорь Пушкарев рассказал в интервью Е1.RU, почему переводит на аутсорсинг машины скорой еще на трех подстанциях, как ликвидировать нехватку кадров на неотложке, о сотрудничестве с полицией, зарплате врачей и фельдшеров, работе на ЧМ-2018 и подготовке медиков к Универсиаде.

«Переводить на аутсорсинг все машины скорой помощи в Екатеринбурге мы не будем»

— С этого года начнется новый этап аутсорсинга машин скорой помощи. Зачем это понадобилось?

— Нам пришлось прибегнуть к этой мере, потому что сейчас на скорой помощи недостаточно собственных автомобилей. Более 50% машин скорой помощи старше пяти лет, а это не соответствует требованиям Минздрава. Износ очень большой, потому что автомобили работают сутками. Бригады меняются, а машины — нет. Администрация города выделила средства на машины, но их недостаточно. Аутсорсинг машин скорой помощи используется в Екатеринбурге с 2014 года. Сегодня у нас работает 18 бригад на трех подстанциях, а с 1 апреля на аутсорсинг будут переведены еще две подстанции. Нам предоставят и автомобили, и водителей.

— Насколько эта система эффективна?

— Система свою эффективность уже доказала. Скорая помощь не нагружена вопросами заправки, ремонта, покупкой запчастей. Это все делает аутсорсинг. Если водитель не выходит на линию, например, потому что заболел, нам приходится искать замену. Теперь же мы от этого освобождены. Это тоже дело аутсорсинга. У частных компаний есть резервные водители, а мы держать водителей «про запас» не можем. На скорой есть определенное количество ставок, мы ими ограничены. Кроме того, у частников отношения с водителями другие, не такие, как у нас. Там к ним относятся строже.

— Будут ли увольнять водителей, которые работают на скорой, если на их места придут частники?

— Ни один водитель на тех подстанциях, где появится аутсорсинг, уволен не будет. Все они перейдут на другие подстанции. Сейчас мы укомплектованы водителями на 70%. Всего... Водители не идут на скорую, потому что это тяжелый труд. Они несут ответственность за жизнь и бригады, и пациентов. Да и не всех берут на эту работу. Водителем скорой может быть человек со стажем не менее трех лет и правами категорий В и С. Поэтому пока эти сотрудники в большом дефиците.

— Насколько квалифицированны водители, которых предоставляют по аутсорсингу? Это не рядовые таксисты, которым нужна подработка?

— Требования к водителям из частных компаний те же самые. То есть случайного человека со стороны на скорую мы не возьмем. За четыре года работы особых нареканий в адрес водителей-аутсорсеров не было ни у бригад, ни у руководства.

— Стоит ли говорить о том, что в скором времени все машины скорой помощи будут на аутсорсинге?

— Я считаю, что аутсорсинг на скорой помощи может быть, но не более 30% от всего подвижного состава скорой помощи. Это связано с тем, что по закону сотрудники скорой не имеют права бастовать (при невыплате зарплаты и т. д.), хотя у нас таких случаев не было. На частников это правило не распространяется. Поэтому полностью переводить на аутсорсинг машины скорой помощи, как это уже произошло в Перми, в Уфе, мы, наверное, не будем никогда.

— Одна из главных претензий к скорой помощи — очень долго едут, приходится ждать по два часа. Почему так происходит?

— У нас есть две категории вызовов: экстренные и неотложные. Экстренными считаются те вызовы, когда есть угроза жизни пациента. Например, потеря сознания, нарушение дыхания, судороги, тяжелая травма, тяжелое кровотечение и т. д. Сюда же попадают случаи, когда психически больной человек угрожает себе и окружающим. В приоритете также пациенты, которые находятся в общественных местах (человек не может ждать полтора часа на улице), пострадавшие в ДТП.

Неотложный вызов — это, например, когда у пациента температура под 40 (это не угроза жизни, а реакция организма), превышение давления у гипертоника, который забыл выпить таблетку, обострение хронического заболевания и острые заболевания без угрозы жизни. Бригады могут ехать и час, и полтора, и два часа, потому что заняты на экстренных вызовах. То есть к вам приедут, но позже, потому что ваш вызов не экстренный и он не угрожает вашей жизни.

Бывает, что бригада уже выехала на неотложный вызов, который стоял на ожидании 40 минут, и поступает экстренный вызов, а рядом больше никого нет. Тогда мы снимаем бригаду с неотложного и переводим на экстренный. Вот поэтому мы и получаем обращения с жалобами от жителей на время доезда. Они также приходят в горздрав, минздрав, президенту тоже пишут. Но, когда начинаешь разговаривать с человеком, объяснять, как устроена наша система, он все понимает и говорит: «Почему вы нам об этом сразу не сказали?»

— Сколько экстренных и неотложных вызовов вы обычно получаете?

— 52% вызовов — экстренные, 48% — неотложные, то есть когда пациент мог самостоятельно обратиться за медицинской помощью в поликлинику. Если говорить о 48%, то когда мы госпитализируем таких пациентов в стационар, врачи вскоре все равно отпускают их домой.

— Сколько стоит один вызов?

— Мы находимся на подушевом нормативе. Но если в среднем разделить финансовую емкость, которая есть в нашем учреждении, на количество выполненных вызовов, получится, что за 2019 год мы выполнили более 406 тысяч вызовов и средняя стоимость одного вызова составила 3 тысячи 720 рублей. Только представьте, сколько денег из бюджета на это уходит.

— Должна ли бригада думать о том, чтобы не превысить среднюю стоимость вызова, то есть считать потраченные на пациента медикаменты и т. д.?

— Бригада даже не знает, сколько затратила на вызов. Врачи ничего не считают, в рамки их не ставят. Эта статистика только для руководства. При этом у бригады есть все оборудование, все современные необходимые медикаменты, чтобы оказать экстренную медицинскую помощь.

— Нужно ли, на ваш взгляд, штрафовать за отказ от госпитализации? Квалифицировать такие вызовы как ложные?

— Не все вызовы, где пациенты отказываются от госпитализации, будут ложными. Например, если человек был осмотрен врачом, ему была оказана помощь и — при необходимости — предложена госпитализация, а он отказался, то это не ложный вызов. С ним была проведена работа. Дальше он берет ответственность за свое здоровье и за свою жизнь на себя. За что его в этом случае штрафовать? — Не за что. Бывает, что вызов необоснованный. Врачи приезжают, осматривают пациента и понимают, что человек здоров или практически здоров. Ему не требуется их помощь. У нас таких случаев примерно 12% от общего количества.

«Полиция приходит на помощь бригаде скорой помощи за три-четыре минуты»

— Как часто нападают на бригады? Что вы делаете для их безопасности?

— За последнее время нападать на бригады стали меньше. Причем и на адресе, и на пути следования. У нас все работают с планшетами, на которых есть волшебная кнопка тревоги. Сигнал поступает в наш оперативный отдел, мы связываемся с полицией. Я бы хотел сказать большое спасибо полицейским за то, что прибывают они моментально. Три-четыре минуты, и они уже на адресе.

— Так только в Екатеринбурге или и в других городах-миллионниках?

— Наверное, только у нас полиция так охраняет скорую помощь. Во всяком случае мои коллеги из других крупных городов жалуются, что не могут дождаться помощи. Многие заключают договоры с вневедомственной охраной, кто-то берет на вызовы электрошокеры. На мой взгляд, для решения этой проблемы нужна законодательная инициатива. В прошлом году были приняты поправки, которые косвенно защищают бригаду. Если противоправные действия в отношении врачей привели к тому, что они не смогли вовремя оказать экстренную помощь пациенту, если пациент скончался, то нарушитель понесет уголовную ответственность. Проблема в том, что на деле доказать такой случай трудно.

— Вы сказали, что по пути на вызов происшествий тоже стало меньше. Водители начали пропускать скорую помощь на дороге?

— Последние два года мы видим, что отношение к машинам скорой помощи изменилось. Пропускать стали чаще, причем значительно. В этом смысле в Екатеринбурге ситуация хорошая.

— С чем это связано?

— С изменениями в административном кодексе. Штрафы за непропуск машин скорой помощи раньше были 500 рублей, сейчас они составляют 5 тысяч рублей. Если человек позволяет себе противоправное действие, его могут лишить прав. Все машины скорой помощи обеспечены видеорегистраторами, и доказать нарушение нам легко. Но мы этим не особенно пользуемся — и так пропускают. Также мы работаем вместе с ГИБДД: проводим акции «Пропусти скорую». Сотрудники полиции садятся к нам в машину, ведут съемку и штрафуют всех, кто нагло не пропускает.

Были случаи, когда мы сами защищали водителей, нарушивших правила из-за скорой. Водители заезжают за стоп-линию на красный, чтобы пропустить бригаду, и их штрафуют. Там же везде камеры. Но водитель нарушил правило, чтобы сделать благое дело — пропустить бригаду, которая мчалась со спецсигналами.

Я всем говорю: обращайтесь к нам. Я дам справку и видеоматериалы, что вы пропустили скорую помощь, которая ехала с мигалками на экстренный вызов. Тогда штраф можно оспорить в досудебном порядке.

— Сколько обращений уже было?

— Пока обратился только один человек, но мы готовы помогать всем, кто попал в подобную ситуацию.

«Врачи на скорой получают 75 тысяч, фельдшеры — 46»

— Что мотивирует врачей и фельдшеров идти работать на скорую?

— У молодых — это драйв, адреналин. У нас так: если человек год отработал, вряд ли он куда-то уйдет. Его засасывает скорая помощь. Если это не его, он уйдет через три-четыре месяца. Для врачей работа на скорой помощи — это возможность получить огромный опыт. На вызовах мы работаем со всеми пластами медицины — это и хирургия, и акушерство, и гинекология, и педиатрия, и реанимация, и инфекции. Врач скорой помощи — мультидисциплинарный доктор. У него нет мощного оборудования, которое есть в стационарах, и он должен поставить предварительный диагноз, используя подручное оборудование и свою голову. После скорой такого специалиста возьмет любой стационар, любая поликлиника.

— Сколько в среднем получают сотрудники скорой в Екатеринбурге?

— По итогам 2019 года средняя зарплата на полторы ставки у врачей составляет около 75 тысяч рублей, у фельдшеров — 46 тысяч рублей. Полторы ставки — это работа сутки через двое. Я считаю, что такая зарплата — это мало. Это мое принципиальное мнение. Врач скорой помощи должен получать около 60 тысяч рублей, работая на одну ставку.

— Почему не получается дотянуть до этой цифры?

— Лет семь назад в России началась программа модернизации системы здравоохранения, в которую попали все, кроме скорой помощи. По программе наши коллеги из поликлиник, стационаров получили серьезные доплаты, а скорая помощь — нет, хотя зарплата сотрудников скорой всегда была чуть выше, чем в других лечебных учреждениях. Это же совсем другая работа.

Если в больницах врачи работают в основном в помещениях, то мы работаем на улицах, в квартирах, в общественных местах. Наше рабочее место — машина и все, что есть в городе Екатеринбурге. Ночные темные подъезды, лица без определенного места жительства и люди в состоянии алкогольного опьянения. Сотрудникам скорой всегда платили больше, чтобы люди шли на эту работу. Но после запуска программы зарплаты врачей на скорой и врачей в лечебных учреждениях уравнялись, а то и стали меньше.

— Есть ли сейчас нехватка кадров на скорой помощи? Каких именно специалистов не хватает?

— Отток кадров начался в 2013 году. Стали уходить грамотные специалисты — врачи из спецбригад (анестезиологи, реаниматологи). Они шли работать в стационар. Сейчас мы готовы принять около 50 врачей и более 100 фельдшеров. Потому что на 1 января этого года в Екатеринбурге работают 113 бригад, в то время как по нормативам их должно быть больше, хотя бы 150 (одна бригада на 10 тысяч населения). По официальным данным, в Екатеринбурге проживает полтора миллиона. Это те, кто прописан в городе. А сколько людей, которые приехали в гости или работают в Екатеринбурге? Ежесуточно город вмещает в себя два миллиона человек, и все они обращаются за помощью к нам.

— Что нужно, чтобы врачи шли работать на скорую?

— Привлекать зарплатой и жильем. Нужно, чтобы выделялось служебное жилье. У нас много молодых ребят, которые заканчивают медицинский колледж и хотят остаться в Екатеринбурге, чтобы работать на скорой. Но вы сами понимаете, какая у нас стоимость аренды жилья. Зарплата начинающего фельдшера на одну ставку составляет около 18 тысяч рублей, и он не может снять однокомнатную квартиру даже на окраине. У нас есть ребята, которые остались в Екатеринбурге и снимают жилье впятером, вшестером, работают на скорой. Они хотят работать здесь, им это нравится.

— Медики скорой не получают жилье в общежитиях?

— В позапрошлом году администрация города выделила нам 17 мест в общежитии, потому что своего у нас нет. Мы быстро их заполнили, и сотрудники остались у нас работать. Но есть план развития скорой помощи, и по нему нам нужно каждый год создавать новые бригады. Поэтому выделение жилья необходимо. Мы уже работаем над этим вопросом вместе с администрацией. Посмотрим, что получится.

«Для работы на Универсиаде нам понадобятся 30 дополнительных бригад»

— Сколько всего подстанций работает в городе? И как обстоят дела в Октябрьском районе, где здание скорой помощи признали аварийным?

— У нас работает 13 подстанций на семь — восемь районов города. В больших районах — по две подстанции: на Уралмаше, Эльмаше, пересечении Верх-Исетского района и Юго-Западного. С 1 октября начала работу подстанция в Академическом районе, который скоро станет новым районом Екатеринбурга. Но нам нужно еще минимум три подстанции.

В конце года или в первом квартале следующего откроется подстанция в Октябрьском районе на улице Буторина. В этом районе у нас нет ни одной подстанции с 2015 года. Ремонтировать старое здание детского сада, где находилась подстанция, не было смысла.

Также мы думаем о подстанции в Солнечном — еще одном растущем районе. Рядом находятся Горный Щит, поселок Шабры и т. д. Все, что до границы с Полевским, — это тоже наше. Пока эту территорию обслуживает Чкаловская подстанция.

В планах — развитие ВИЗа-Правобережного. Его планируют застраивать к Универсиаде. Там, конечно, тоже будет нужна подстанция.

— Скорая помощь уже начала готовиться к Универсиаде?

— Пока только составляем план. Мы предварительно знаем объем, необходимый для работы во время Универсиады, знаем площадки, где будем находиться, график работы и дежурств. Сейчас готовимся, составляем список того, что необходимо для работы скорой помощи на Универсиаде. Как и во время чемпионата мира по футболу — 2018, нам понадобятся дополнительные средства. Я ведь не могу оголить город и оставить Екатеринбург без помощи.

— Сколько стоит работа скорой помощи на таком событии?

— Много, очень много. Нужны дополнительные бригады — где-то около 30 бригад. Мы будем стараться дать возможность подработать своим бригадам, будем привлекать людей из области. Но из области мы привлекаем для работы не на самом мероприятии, а в городе. Потому что для работы на Универсиаде нужна подготовка. Перед чемпионатом мира наши сотрудники учились более четырех месяцев, поэтому работали только они. Во время Универсиады будет так же.

— Во время работы на чемпионате мира вы вызывали бригады только из Свердловской области или из других регионов тоже?

— К сожалению, привлечь врачей из других областей не удалось. Тюмень не поехала, потому что их не устраивают наши зарплаты. Там зарплаты на 25% выше, чем у нас. Челябинск не поехал, потому что у них кадровый голод. Мне сказали, что возможности вызвать бригады оттуда нет, иначе город остался бы без помощи. Курган просто не поехал, наверное, им было не интересно. Все же хотят поработать на самом мероприятии.

— В чем заключается обучение перед Универсиадой?

— Мы пока еще не видели требования Международной федерации студенческого спорта (FISU). Но если говорить о чемпионате, то там предъявлялись совершенно иные требования к экстренной медицинской помощи спортсменам. Наши бригады стояли в туннелях, у раздевалок, дежурили в гостиницах, где жили футболисты. Если происходила серьезная ситуация на поле, пострадавшего осматривал врач команды, а потом привлекали медиков из страны, проводившей мероприятие, то есть нас. Я сам дежурил на «Екатеринбург Арене», и за время матчей серьезных травм у футболистов не было, в отличие от Москвы и Санкт-Петербурга. То есть можно сказать, что мы работали больше в дежурном режиме.

— Часто приходилось оказывать помощь болельщикам из других стран? Были серьезные травмы?

— Как ни странно, тяжелых ситуаций не было. Проблема была в другом. Во всех странах медицинская помощь — очень дорогое удовольствие. Поэтому когда бригада скорой предлагала пациенту госпитализацию, болельщики из других стран отказывались. Они думали: их и так осмотрел врач скорой, использовал ЭКГ, глюкометр и т. д. Если сейчас их отвезут еще и в стационар, то они просто разорятся! Даже если есть медицинская страховка. Они не знали, что в Российской Федерации скорая медицинская помощь, в том числе первичная помощь в стационаре, бесплатна для всех — и для граждан, и для иностранцев.

Также предлагаем вам прочитать интервью с главным нейрохирургом Екатеринбурга — о детских инсультах и операциях, за которыми следит вся страна. И с заведующим детской кардиохирургией Свердловской областной клинической больницы № 1 Константином Казанцевым о том, каково это — делать операцию на сердце новорожденного.