«Внутри спокойнее, чем снаружи»: пациентка — об одной из «коронавирусных» больниц Екатеринбурга

Бывший пресс-секретарь Горздрава Екатеринбурга Татьяна Ауст заболела в начале мая. Тогда она рассказывала, что вызвала врача для своего ребенка, но принимавший вызов сообщил, что тест на коронавирус у него может быть взят, только если он контактный, прилетел из-за границы или у него была пневмония. Спустя несколько дней Татьяна все-таки решила пойти в больницу. О впечатлениях она написала в своей колонке:

Заболев 1 мая и честно отмучившись с кашлем и температурой несколько дней, учитывая жесткое дыхание и не самые идеальные показатели сатурации (проще — концентрации кислорода в крови), которые зафиксировала у меня вызванная бригада скорой помощи, я поняла, что, видимо, пора исключать пневмонию. Об этом же мне сказал фельдшер скорой помощи.

В тот момент в голове возникали странные и частично основанные на недавних новостях картины — очередь из скорых на подъезде к 24-й больнице, раскаленный (почему-то именно такой, раскаленный докрасна компьютерный томограф), десятки пациентов, загнанные доктора. И я с туманными перспективами (потому что дома один оставался ребенок), но с большим желанием жить и главное — ничем больше не заразиться. Поэтому решение о поездке в 24-ю больницу вместе с мыслью, что в ближайшие дни я могу оттуда не выйти, далось мне нелегко.

Но решено, и вот уже в почти ночной темноте я захожу в приемное отделение хирургического корпуса ЦГКБ № 24, оставив на улице аромат цветущих яблонь и свои недавние надежды о том, что «да я, да никогда я этот вирус не встречу». На улице была темень, в приемнике хирургического корпуса горел свет, и там как-то очень быстро передвигались люди, замотанные в свои голубые одежды. Помню, что первому встретившемуся медику я выдала что-то вроде «ой, боюсь вас всех». Но на этом все, потому что объективно я так и не нашла, чего мне испугаться.

Меня проводили в одну из смотровых, как я поняла, не в «ковидную», а в ту, через которую в больницу поступают люди с пневмониями без подтвержденного коронавируса. Смотровая: четыре кушетки, на них сидят человек шесть. Все в масках, как и я, кто-то подкашливает (так же, как и я), в обморок никто не падает. Отметила, что из нас шестерых и ещё нескольких пациентов, кого я потом видела в приемном отделении, женского пола была только я и ещё только одна девушка. На основании такой крайне скромной выборки сделала своей собственный вывод, что мужчины, возможно, и правда, болеют чаще и тяжелее. К слову, мужчины там все были в возрасте 30–40 лет, и почти всех их в результате забрали в отделения, то есть пневмония у них все-таки была.

А в приемнике все очень быстро: на меня завели мини-карточку. Подошла медсестра, под ее маской и очками, как мне показалось, я даже рассмотрела улыбку. Мгновенно взяла тест, потом кровь. В то время, когда одну мою руку она перевязывала пластырем после взятия крови, на другой моей руке уже оказался пульсоксиметр. Как только взяли кровь и замерили уровень кислорода, тут же отправили на томограф.

Пока я шла по коридору, пытаясь сообразить, что КТ — это же не МРТ, и тут, наверное, металлические предметы на мне не так и важны, меня очень бодро догнала сотрудница кабинета КТ, забрала направление и сказала: проходите. Обещанной мне моей же фантазией очереди и раскаленного томографа я не увидела. Две задержки дыхания, снимки сделаны — и все, я возвращаюсь в приемник ждать своей участи.

Вот в это время у меня появилась возможность немного понаблюдать и побояться. Последнее, правда, мне так и не удалось.

Весь персонал в приемном отделении в одинаковых голубых одеждах. Варианты очков и щитков разные, у кого-то поверх обычных очков надеты ещё и защитные — работать так, должно быть, не очень удобно, мягко говоря. Закрыто у всех абсолютно все, но различить сотрудников по гендерному признаку, конечно, можно. Мужчины работают на сортировке нас, поступающих и претендующих на пневмонию. Женщины им помогают. Женщин много, человек десять, наверное. Но никаких лишних разговоров, взглядов, замечаний нам, пациентам. Они терпеливо ждут, когда поступающий в больницу пациент сложит свои вещи в одноразовый желтый пакет, который ему выдают в приемнике. Подсказывают, что лучше надеть, что снять, что нужно, что не нужно. Кстати, женщины вот в этих своих голубых защитных одеждах, особенно те, что невысокого роста, мне реально напомнили ангелов. Но это субъективно, конечно, и на эмоциях. Видно, что пациенты-мужчины — те, у кого нашли пневмонию, — все-таки теряются. Но их тут же «подхватывает» очередной голубой ангелочек, и все нормально. Пока ждут, в основном все молчат. Но кому-то и хочется поговорить.

Мой сосед по кушетке (ему лет 30 от силы) пытается рассказать, что долго ждал скорую, вот у него направление и так далее… Я, вспомнив про аэрозоль с вирусом, который образуется при разговоре, протягиваю: ну-у-у-у (так бы в мирное время я, конечно, устроила подробный расспрос и все объяснила — что так, что не так и почему ждал) и делаю обнадеживающий жест рукой.

Кстати, сейчас у жителей города появилось что-то вроде паники — сейчас вызывать врача (или неотложку, или скорую) начинают уже с температуры 37 градусов при полном отсутствии других симптомов. Раньше многие на работу ходили и при настоящей лихорадке, а теперь вот так — боятся. К парню, который говорил мне про то, что он долго ждал скорую, это, конечно, не относится — когда меня с исключенной пневмонией отпускали домой, для него уже вызвали лифт. Значит, все-таки пневмония у него.

А вот про девушку, которая тоже ждала вердикта врачей, история другая. Она неистово настаивала на госпитализации, говорила, что «будет сидеть здесь, пока ее не положат», что у нее температура 40 была несколько дней подряд, и чтобы ей дали письменный отказ в госпитализации, если уж отказывают. И вот как тоже хотелось объяснить, что её активная ВИЧ-инфекция лечится не в этой больнице и лучше бы домой ей прямо сейчас. Но опять же вспоминаю, что лучше бы мне помолчать.

И вот несут мое заключение КТ. На уровне инстинкта я понимаю, что там все нормально. Так, к счастью, и оказывается. Да, кровь, как принято писать на форумах, «вирусная». И вот тут мне просто достался бонус в виде врача-инфекциониста, который общался со мной в приемном отделении. Очень внятно он объяснил мне про все эти вирусные изменения в крови, как и чем их лечить, и все это за пару минут — я, прошедшая в свое время с ребенком почти всех медицинских светил города, ничего подобного ранее просто не слышала. Честно, фамилию врача выписала, знаю, откуда он направлен Минздравом в ЦГБ № 24 на «усиление», и когда все это с коронавирусом закончится, постараюсь показать ему свое вечно болеющее дитя с его анализами.

В итоге получилось, что приехала исключать пневмонию, исключила ее, а вдобавок получила очень подробные рекомендации по лечению (которые участковый врач даже менять и добавлять не стала) и лечебную дозу позитива. Да, я слышала, как доктора смеялись друг с другом, видела, как они бодро подходили к нам, страдающим и сомневающимся. На дворе была ночь. До конца смены было ещё очень долго, скорые продолжали ехать.

«Откуда позитив у вас?» — спросила я, когда уходила.

«А как тут без этого, не получится», — ответ врача меня не удивил, больше удивило мое личное чувство уверенности после посещения больницы. Мой личный градус напряжения в ту ночь критически упал.

Выводы у меня образовались следующие:

• паниковать не надо, хоть вы больны, хоть здоровы, — никогда, потому что в этом нет никого смысла;

• медицина у нас есть, больницы работают;

• полчаса или час в «ковидной» больнице по нагрузке на нервную систему несоизмеримы с чтением новостей о коронавирусе;

• маски все-таки надо носить и докторов беречь.