«Добавление пациентов приведет к коллапсу»: биолог — о том, почему нельзя снимать ограничения

Уже больше 4,4 миллиона человек заразились коронавирусом во всем мире. По числу зараженных Россия на втором месте — в стране их больше 252 тысяч. А в Свердловской области — больше двух тысяч. При этом Евгений Куйвашев в Instagram анонсировал смягчение антикоронавирусных ограничений с 19 мая.

Научный журналист и нейробиолог Ирина Якутенко в своей колонке рассказывает, почему нельзя снимать ограничения и почему сложившаяся ситуация очень нестабильна.

С некоторым недоумением, переходящим в ужас, читаю посты френдов, живущих в России. Как все радуются, что скоро снимут ограничения, и фантазируют, что они сделают в первую очередь. На радостях все внезапно поверили российской статистике и гордо сообщают, что R-то, которое репродуктивное число, которое количество заразившихся от одного больного, меньше единицы. Давайте я тоже притворюсь, что верю статистике, и объясню, почему, даже исходя из официальных данных, в России (а особенно в Москве) нельзя снимать ограничения.

В эту эпидемию неопределенности всем очень хочется иметь какой-нибудь критерий, от которого можно танцевать. Таким критерием стало репродуктивное число: просто, удобно и понятно. И неверно. Потому что помимо собственно R, которое характеризует скорость распространения инфекции, есть еще общее число болеющих в момент, в который мы посчитали R, и, что еще важнее, ежедневный их прирост. Если, как мы видим сейчас, каждый день у нас появляется 10 тысяч свежезаразившихся, то за 10 дней у нас будет 100 тысяч новых больных. Как мы знаем, 20% из них потребуются больничные палаты, а 5% — палаты реанимации. Даже если предположить, что до сих пор больницы были пусты, это 20 тысяч мест в обычных палатах и 5 тысяч мест в реанимациях. Но больницы не пусты — более того, они переполнены. Добавление еще 25 тысяч пациентов приведет к коллапсу, особенно если учесть, что среднее время от выявления COVID-19 до попадания в больницу составляет две недели, а до реанимации — три. То есть старые больные еще будут в больнице, когда появится множество новых.

Другими словами, если вы сбили R до единицы (хотя при ежедневном приросте в 10 тысяч и неизвестной статистике по выздоровевшим неясно, как вышло, что R=1, ведь он считается как число новых кейсов поделить на число имеющихся), но зараженных очень много и они болеют долго, нельзя сразу снимать ограничения — нужно дождаться, пока освободятся места в больницах. А еще лучше продолжать ограничения до тех пор, пока R не станет существенно меньше единицы. Только в этом случае можно добиться устойчивого спада эпидемии и не получить незнамо сколько дополнительных смертей из-за того, что люди, скажем, с инфарктом или аппендицитом не могут вовремя получить лечение. И это все несмотря на то, что на длительном промежутке времени при R=1 общее число носителей не будет меняться. Дьявол в тех нескольких неделях, когда система здравоохранения уже перестала справляться. А если вспомнить, что кроме математики у нас есть еще реальная жизнь, окажется, что за это время R вырастет — потому что врачи попросту не будут успевать протестировать и изолировать всех новых зараженных.

Ясно, что решение об ослаблении карантина продиктовано не эпидемиологическими, а социальными соображениями: многим попросту уже нечего есть. Это очень нестабильная ситуация. Но резкое открытие сразу всего приведет к взрывному росту заболевших, а больницы и так переполнены. В общем, тревожно как-то.