«Один погибший за всё время пандемии»: колонии в регионе стали территорией, свободной от коронавируса?

Информация о том, что в колонии № 46 в Невьянске якобы массовая вспышка коронавируса, пришла к нам в редакцию от родственников осужденных: «Заболели 200 человек, и это только в промышленной зоне. Там, где заключенные работают. При этом больные ковидом шьют медицинские маски на продажу, которые потом расходятся по аптекам. В больнице нет лекарств, только активированный уголь и зеленка. При этом передачи не принимают».

Чтобы разобраться в том, что на самом деле происходит в ИК-46, мы пообщались как с официальными, так и с неофициальными источниками, которым не было смысла скрывать правду. В итоге скандальная информация не подтвердилась. Зато выяснился другой интересный момент. Оказалось, что в разгар пандемии колонии стали едва ли не самым безопасным местом от COVID-19. Если верить официальной статистике, то с начала эпидемии во всех колониях региона от опасной инфекции умер один человек. Мы узнали, как на зоне сражаются с коронавирусом и можно ли опыт ФСИН взять на вооружение эпидемиологам на гражданке.

В ГУФСИН Свердловской области отказались назвать конкретную цифру по заболевшим. Уточнив, что эти данные передают в оперштаб и они входят в общую статистику. Однако одну цифру назвали: за всё время с начала эпидемии от коронавирусной инфекции умер один человек из 30 тысяч всех осужденных. Это случилось еще летом. У погибшего, как было сказано в официальном комментарии, были сопутствующие заболевания.

— Это совершенно прозрачная статистика, — заверил нас руководитель пресс-службы ГУФСИН Свердловской области Александр Левченко. — Что касается конкретно колонии 46 — это уникальное учреждение. Там нет ни одного заболевшего вообще. Маски шьют здоровые заключенные. У нас есть заказчики и ИП, и даже правительство Свердловской области. И очень хорошо, что есть заказы. Это возможность заработать. Понимаете, что скрыть что-то в нашей системе не получится. Да, есть проблема в некоторых колониях, точно такая же нехватка медперсонала, как и на воле. Но такого распространения инфекции, как на воле, нет.

— Почему?

— Да потому что никто не бегает по магазинам без маски. Или вы, например, можете сказать, что ежедневно обрабатываете свою квартиру спецсредствами? А в наших учреждениях ежедневно проводится текущая уборка четыре раза в день, проветривание и обеззараживание воздуха бактерицидными облучателями, разрешенными к использованию в присутствии людей. Еще один фактор — возраст больных, он не такой, как на свободе. Основной контингент заключенных и сотрудников — молодые люди. 70-летние, возрастные — здесь редкость. То есть максимальное количество заключенных с тяжелыми заболеваниями были освобождены по болезни.

Мы передали их в семьи. Новый начальник ГУФСИН, придя на этот пост два года назад, начал активно работать с судами, с Мерзляковой.

Тех, кто тяжело заболел новой инфекцией, этапируют в больницы-колонии, там также созданы «красные» зоны. Схемы лечения те же.

— У нас нет проблем, как на свободе, когда из-за нехватки мест в больницах люди лечатся дома, амбулаторно. Места для изоляции контактных, так же, как и места в больницах, есть. У нас в целом по всем учреждениям региона свободно 30 процентов площадей. Если сотрудник заболевает, тут же уходит на больничный, никто не будет удерживать больного на работе. Подтвердится коронавирус — все контактные изолируются. Совершенно точно можно быть уверенным, те, с кем этот человек контактировал, будут изолированы. Места для обсервации и изоляции для контактных у нас тоже достаточно.

На воле нет таких возможностей контроля. Полная пофамильная информация о контактах заносится в спецотчеты, с указанием всех данных. И, в отличие от медицины на свободе, у нас оказывается плановая помощь. Поэтому у нас нет и не будет таких цифр по смертности, как на воле. Ситуация даже улучшилась в последнее время, люди стали себя беречь. Конечно, нельзя назвать ситуацию простой, как и на свободе, но с точки зрения борьбы с инфекцией всё гораздо лучше. В принципе, смертность в системе ГУФСИН в разы меньше, если сравнивать с волей. Всё объяснимо: не пьют, не попадают в ДТП, не убивают друг друга, как на свободе, — если и случается подобное, то это становится масштабным ЧП, о котором все говорят.

Еще одна мера ГУФСИН: с конца октября во всех учреждениях системы запрещены свидания.

— Возможно, возмущенные родственники, которым запретили свидания, и пишут сейчас жалобы. Но это необходимая мера. В разгар пандемии родственники возмущались, требуя свиданий, жаловались. Дождавшись спада пандемии летом, мы разрешили свидания, выпустили пар.

Сейчас опять, когда ситуация на подъеме, в конце октября мы закрыли все учреждения. Многие не понимают снова, ссылаются на другие регионы, где это разрешено. Но у нас в области ситуация с заболеваемостью одна из самых напряженных в России.

Тесты делаем у всех больных ОРВИ

Еще один наш собеседник — начальник медсанчасти одной из свердловских колоний. Она согласилась поговорить с нами на условиях анонимности. Летом она сама переболела двухсторонней коронавирусной пневмонией, заразившись от заключенных. Тогда в их колонии случилась вспышка коронавируса. Инфекцию завезли с воли только что осужденные. Но при этом, по словам нашего собеседника, дальше изолятора, в само учреждение инфекция не проникла. Больных выявили на этапе карантина.

— Всех, кто приходит с этапа, мы изолируем на 21 день. Это обязательное правило. В отряд они не попадут, пока не отсидят три недели. При этом они обязательно сдают тесты. Выявленных больных тут же этапировали в «двойку» (колония-больница). Это правило, как только приходит этап, закрывают всех. За три недели инфекционное заболевание проявится. Думаю, нашей статистике вполне можно доверять. У нас в нашей медсанчасти есть свой цифровой рентген, КТ нет. При пневмонии мы тут же обследуем на коронавирус, увозим анализ на Ильича. Если ставится диагноз «ОРВИ» или «пневмония», мы сразу же тестируем, берем мазок на коронавирус. Анализ увозим в свою же лабораторию, она только для заключенных.

У нас, лично в нашем учреждении, конечно, нет таких масштабов, такого аврала. Но применить все наши меры по другую сторону забора, на воле, нереально. Может быть, единственная мера, которая могла бы помочь, — тестирование всех больных с признаками ОРВИ.

Медиков все-таки не хватает?

— Буквально на днях мы с комиссией ОНК были в колонии 46, — говорит заместитель председателя ОНК Свердловской области Дмитрий Масленников. — Разбирали жалобу, поступившую от одного из родственников, якобы не дают передать лекарства. Посещения действительно запрещены. Но вот проблем с доставкой лекарств, назначенных врачом, нет. С этой стороны мы никаких нарушений не нашли. Но в остальном в колониях точно такие же проблемы, связанные с пандемией, что и на воле. Такая же нехватка медиков. Возможно, не во всех учреждениях. Но эта проблема есть. Также неделями ждут тесты. А возможности сделать платно нет. Мы недавно были уже в другой колонии, там люди три недели сидели в обсерваторе, и у них даже не брали анализы. Платно сдать у них, в отличие от нас, нет возможности.

Дмитрий уточнил, что это были здоровые люди без признаков ОРВИ. Заключенные находились в обсерваторе после свидания (когда те еще были разрешены). После свиданий возвращение в отряд — только после теста. Это одна из мер, которые сдерживают вспышки инфекции.

— По погибшим у нас точно такие же данные: один человек за всё время эпидемии, — говорит Дмитрий. — Но жалоб на плохое содержание больных в больницах мы не получали. Если бы всё было очень плохо, всё равно бы жалобы дошли до нас.

«Эти методы действенны. Но неприемлемы для обычного общества»

Екатеринбургский эпидемиолог Галина Свирина считает, что «хорошая» статистика ГУФСИН вполне объяснима.

— Все эти цифры статистики по коронавирусу объяснимы прежде всего ограниченной связью с внешним миром, поэтому сомневаться, что они реальные, нет повода, — говорит специалист. — Но эти методы перенять на волю, конечно, нереально. Да, там есть все условия: и места, чтобы изолировать, и жесткие возможности контроля. Но мы ведь не посадим людей в карцеры. Наоборот, я считаю, что «весенние» жесткие меры, когда людям запрещали выходить из дома, гулять в парках, были излишними. Люди, насидевшись, тогда уже устали, плюют сейчас на эту изоляцию. И это сейчас, когда пошел подъем заболеваемости.

Кроме того, запереть людей в пожилом возрасте в четырех стенах — это риск, риск обострения других заболеваний. Поэтому методы в колониях еще и неприемлемы для обычного общества. И даже опасны. Нужно ограничивать, запрещать массовые мероприятия, не допускать скоплений людей, контролировать транспорт (дезинфекция, масочный режим). Но не закрывать парки, лесопарки с хвойными лесами, где эти же пожилые люди занимаются скандинавской ходьбой. На мой взгляд, 70 процентов избежать заражения — собственная самодисциплина: маска в закрытых помещениях, которую вы меняете каждые два часа, и мытье рук.

Прочитайте также колонку нашего автора — терапевта из Екатеринбурга, которая переболела коронавирусом и на себе испытала все сбои нашей системы здравоохранения. Кстати, она тоже уверена, что должно быть поголовное тестирование всех заболевших ОРВИ, как это сейчас делают в учреждениях ГУФСИН.