В субботу Ксения Собчак открыла свой штаб в Екатеринбурге. Его главная задача – сбор подписей для участия в президентских выборах. Всего для этого надо собрать 100 тысяч подписей, но не более 2500 в одном регионе.
Вечером у Собчак была встреча со сторонниками – в зале в одной из гостиниц Екатеринбурга собралось около 300 человек. Перед этим Ксения дала эксклюзивное интервью E1.RU.
– Сколько всего штабов будет по России?
– Ставим себе задачу открыть более 20 штук. Плюс будут центры сбора подписей.
– Вы сегодня общались с Юлией Савиновских, которую лишили детей, потому что она отрезала грудь. Такие встречи – обычная практика сейчас для вас?
– У нас в каждом городе всегда есть подобные встречи, выезды. Стараемся следить за болевыми точками, которые есть в том или ином городе. Приезжаем и обсуждаем с местными жителями.
– Коллеги писали, что вы хотели встретиться с губернатором Куйвашевым. Были у вас такие планы или нет?
– Честно говоря, нет.
– Вы когда задавали вопрос Путину на пресс-конференции, то рассчитывали получить конкретный ответ? Или это был вопрос из серии ради самого вопроса?
– Мы уже за 18 лет знаем, как обычно ведёт себя Владимир Владимирович на пресс-конференциях. И понимаем, что шанс получить конкретный ответ на вопрос был невелик. Но такая надежда и желание есть всегда. Но, на мой взгляд, сформулировать вопрос необходимо так, чтобы, даже если не будет ответа, то хотя бы прозвучит нечто важное.
– Как я понимаю, самым главным было произнести фамилию Навальный?
– Дело не только в произнесении фамилии. Это ведь не заклинание, что надо произносить или нет фамилию Навального. Несмотря на то, что Алексей какие-то разные делал комментарии в мой адрес, я считаю, что происходящее с ним несправедливо. Я не поддерживаю его нерегистрацию в качестве кандидата. Мне кажется, что это важный вопрос.
– Ответ был похож на тот, который вы ожидали?
– Нет, не был похож. Но мне кажется, что на вопрос он и не ответил.
– В интервью Дудю вы говорили, что вас зажимают, не дают снимать залы. Но, с другой стороны, после этого вас пригласили на Первый канал. Это о чём говорит?
– Это говорит о том, что система крайне нестабильная, она разрушается, потому что где-то пускают, где-то не пускают, где-то зажимают, а где-то нет. Понять, какая логика в этом, и есть ли она, нельзя. Это такая система сдержек и противовесов в действии: здесь чуть-чуть отпустим, тут чуть-чуть прикрутим.
– Но получается, что нынешняя власть всё-таки не против вашей политической активности?
– Где-то против, где-то не против. Мне кажется, что это такой вопрос, который находится в развитии. Сегодня власть считает, что мне надо дать слово, но завтра может посчитать иначе. К примеру, нам крайне сложно поставить сферы (конструкции для агитации. – Прим. ред.) в городах.
– Я прочитал много интервью с вами и не нашёл ответа на вопрос: вы для себя решили, что окончательно уходите в политику, или участие в выборах – это такая единовременная акция?
– Это не зависит только от меня, а зависит от избирателей, от веры людей. Очень важно, с каким результатом я приду к финишу: будет это десять процентов, или один процент, или 40 процентов. Это сложно предсказать. Но это будет ключевой точкой. Если я увижу, что люди мне доверяют, что я пользуюсь поддержкой большого количества избирателей, то речь пойдёт о том, чтобы сделать из этого какое-то движение и участвовать в политической жизни.
– Можете назвать, при каком результате вы продолжите политическую карьеру?
– Сегодня я не готова называть такие точки.
– Например, Прохоров получил 7,98% на прошлых выборах. С таким результатом вы бы куда дальше двинулись?
– Я считаю, что это был очень неплохой результат, учитывая, что в Москве он был ещё гораздо выше. Я сама была человеком, который голосовал за него.
– То есть восемь процентов – тогда вы идёте в политику.
– Я уже пришла в политику. Дальше всё зависит от развития ситуации. Когда ты плывёшь по океану, то не знаешь, будет шторм или нет. Я хочу, я чувствую в себе готовность это делать. Но я не знаю, как будет развиваться политическая жизнь в России. Я надеюсь, что я этим шансом смогу воспользоваться и сделать то, что задумала. А задумала я сделать правое движение в России, которое будет набирать силу и влиять на власть. Насколько это реально? Мне кажется, что реально. Хватит и сил, и ресурсов, и денег. И такого жёсткого противодействия не будет, а потому у нас получится. Но гарантии я дать не могу.
– Но сильного правого движения давно не было в России.
– Если самолёты разбиваются, то это ведь не повод отменять авиаперелёты вообще. Если у нас есть какая-то родовая травма у правых сил, то это не значит, что нужно прекратить попытки что-то делать в этом смысле. Нужно продолжать этим заниматься. Может, моя попытка тоже будет неудачной, а может, и удачной, и тогда мы сможем воспользоваться этим шансом.
– В одном из интервью вы говорили, что вы, в отличие от Навального, не готовы чем-то жертвовать. До сих пор придерживаетесь такой позиции?
– Я не говорила, что чем-то. Если вы помните, то я выходила на площадь в 2012 году и говорила: "Здравствуйте, меня зовут Ксения Собчак, и мне есть что терять". И я действительно много потеряла. Тут вопрос степени: понятно, что на вооружённый конфликт с полицией я, наверное, не готова, но действовать в рамках даже дурацких законов, бороться в легитимном поле я могу.
У меня есть план и цель, к которой мы идём. Есть партия, которая готова со мной сотрудничать, – это "Гражданская инициатива". Можно либо на её базе создать движение, либо сделать что-то новое. Но это уже следующий шаг – сейчас мы занимаемся президентской кампанией.
– Вы много раз восторженно отзывались о нашем мэре Ройзмане. Он вас поддержит как кандидата в президенты?
– Я не знаю. Мы с ним общались. В личных разговорах он меня поддерживает. Я думаю, что он много хорошего сделал для города, я его уважаю, отношусь с большой симпатией. Я бы с удовольствием опиралась на Ройзмана, но у него есть свои амбиции, планы. Я вам больше скажу, что у меня были определённые предложения внутри моей кампании, но у Жени есть какой-то свой путь, он самостоятельная политическая фигура. Уверена, что мы сможем с ним сотрудничать как с политиком.
– Лично я с пары президентских выборов приносил бюллетени домой. На прошлых же решил проголосовать за Прохорова. Но по большому счёту это ничего не изменило. Получается, что мой голос ни на что не повлиял. Что изменит мой голос за вас?
– У нас будет шанс на большие изменения. Я вам с женской позиции приведу пример: если тебя один раз бросил мужчина, то не значит, что не нужно заново вступать в отношения. Могут снова бросить, но пытаться надо всегда. Я ведь тоже за Прохорова голосовала. И надеялась, что мой голос что-то изменит, но этого не случилось.
Изменить что-то может само количество голосов. Это условный плебисцит по доверию или недоверию нашему президенту. У нас есть возможность показать, что против Путина вот столько-то процентов, это много, и вам в ближайшие годы с этим жить. И вам надо оглядываться на это огромное количество людей, которые выступили против вас.
– Есть такое мнение, что вы пошли на выборы, чтобы повысить собственную капитализацию.
– У меня всё и так в порядке с капитализацией, а потому я не вижу причин её таким образом повышать. Тем более что в нашей стране любая политическая активность мешает коммерческой деятельности, а не наоборот.
– Вы в этом году будете вести новогодние корпоративы?
– Нет. У меня есть буквально пара взятых до предвыборной кампании обязательств, но больше я не принимаю заказы.
– Когда самые близкие люди уходят, то мы мысленно продолжаем с ними общаться, думать о том, что бы они сказали о наших поступках. Как думаете, что бы вам сказал отец сейчас?
– Мне кажется, что он бы поддержал моё решение. Он сам был политиком, жил, горел ей. И он бы даже не удивился, что я тоже к этому пришла, хотя ничего и не предвещало этого.
– Ваша мама в системе – она сенатор. Получается, что у вас есть какое-то противоречие: вы против системы, а она за неё. Как вы его решаете?
– Мы его не решаем – это очень серьёзное противоречие. Я не согласна с её позицией. Мы делали с ней большое интервью на "Дожде", где я всё это сказала прямо, а она мне ответила. Мне не нравится, что она работает в Совете Федерации. Но это её жизнь, её страхи, её неуверенность в каких-то вещах. Мы дома очень много спорим. Она человек системный, но она, к примеру, не голосовала за закон Димы Яковлева, говорила о деле Кашина.
– И всё-таки, что она вам сказала, когда вы решили участвовать в выборах?
– Её это не очень радует, потому что она боится за меня. Понимает, что это огромная опасность.
Напомним, что Ксения Собчак второй раз за последние полтора месяца приезжает в Екатеринбург. В конце октября она также встречалась со своими сторонниками. Мы вели онлайн, а также собрали самые интересные высказывания.
Видео: RT, "Вдудь" / youtube.com