«Нет данных даже, устойчива ли она»: геомеханик УрО РАН — о том, что случится при сносе телебашни

Если телебашню действительно хотят снести до чемпионата мира по футболу, это значит, что стоять ей осталось в пределах сотни дней.

Однако известно о сносе принадлежащего государству объекта не так много, как хотелось бы. Да, рассказывают про технологию направленного разрушения с помощью закладки двух зарядов на разной высоте и предполагаемое падение в сторону Исети на амортизационный вал-демпфер. Но есть ли опасность, что что-нибудь пойдет не по плану?

Мы решили расспросить об этом заслуженного деятеля науки РФ, заведующего отделом геомеханики Института горного дела УрО РАН Анатолия Сашурина.

— Чтобы иметь чёткую точку зрения, нужно провести исследования. Иначе это гадания на кофейной гуще. Моя точка зрения: взорвать такое сооружение, уронить его на землю, — если не проведены капитальные исследования по этому вопросу — это нормальное безумие. И нормальный непрофессионализм, который у нас процветает во всех сферах. И в строительстве, и в «разрушении». Я настолько привык к глупости, которая проявляется в этой сфере. Скажем, упал мост (речь о падении моста на Восточной. — Прим. ред.) — говорят, потому что бракоделы строили. А то, что он там был изначально в неподходящем месте, никому и невдомёк.

— А почему его не на том месте поставили?

— Поставили его на месте, которое имеет геодинамическую активность. И разрушен он был этими подвижками. Второй мост, который построили на этом же месте, ждёт такая же участь. Чтобы сказать, когда именно, нужно провести исследования. Альтернатива — поставить мост в более благоприятном месте либо в его конструкции учесть деформации, которые могут быть возможны в этом районе. Альтернатива простая, нужно просто быть грамотным специалистом.

— Вы думаете, что актуальных исследований по башне не велось?

— Предполагаю. Иначе бы те, кто вознамерился это делать, сделали бы прозрачной информацию на основе исследований таких организаций. А я просто давно привык к этому непрофессионализму. Построить там дворец спорта, построить «сити», не учитывая свойств участка…

— На участок у башни хороший обзор, люди на него смотрят из окон...

— Думаю, что тем, кто на него сейчас смотрит, может крупно не повезти.

— Я к тому, что, если бы там что-то, например, бурили, то эти действия бы обязательно кто-то заметил. Но как-то никто не замечал. Что, по-вашему, там должно было бы обязательно появиться, если бы это место исследовали?

— Туда можно было бы нагнать 10 буровых установок и бурить — и ничего бы это не дало. Вообще исследования можно провести так, что никто не заметит. Но результаты исследований должны быть показаны. И что на пруду, например, набурили скважин — это ничего не даёт.

— Но там было видно, что люди хоть как-то решили исследовать ту территорию, с которой они имеют дело.

— Я бы сказал, что тут даже не профессиональные, а скорее «бытовые» вопросы, отчасти замешанные на политических мотивах. Просто-напросто я, как специалист по устойчивости зданий и сооружений в зависимости от современных геодинамических движений, не видел материалов, которые бы обосновывали устойчивость башни. А по поводу пруда — я видел, что нельзя там строить, а если делать — то только со специальными конструкциями. А так как храм строят на века, есть ли резон в этих делах? Но всех умными не сделаешь...

Те вопросы, о которых я говорил, кроме нашего института не может разрешить никто (то есть провести эти исследования). А в отношении башни я хочу сказать, что, когда её строили, таких исследований тоже не проводили! И в её устойчивости как таковой тоже есть множество оснований сомневаться!

— Но там столько бетона в основании...

— Да, я понимаю. Но у нас есть опыт с этими делами. Помните трагедию в московском аквапарке, когда над бассейном там купол упал? Он упал тоже по этим причинам. И очередной купол построили, даже не думая проводить какие-то исследования.

— А то, что нет исследования устойчивости самой башни — это как фактор неопределённости может повлиять на расчёты, куда она рухнет?

— Нет. Это будет зависеть от профессионализма взрывников. Но при любом профессионализме есть место для непредвиденных случаев. Мне однажды рассказывал коллега, который взрывал не бетонную, а обычную дымовую трубу. Они всё подсчитали, сделали. Но она была двуслойная. Внутри огнеупорный кирпич, снаружи облицовочный.

Считали-считали-считали — и взорвали. А она стоит. Оказалось, что весь взрыв «пшикнул» на огнеупорный кирпич, разрушил его, а наружная «рубашка» осталась стоять… Но такая труба разваливается до падения ещё, так как она кирпичная. А наша упадёт, как поскользнувшийся человек, — во всю длину вытянется. У взрывников есть профессионалы, а есть люди, которые понаслышке знают, что делать. И рисковать в настолько плотно заселённом мегаполисе…

— Но есть какие-то признаки, по которым мы могли бы судить, что исследования башни, её устойчивости, земли вокруг неё и под ней проводились?

— Публикация этих исследований. Потому что то, о чем вы говорили, чтобы показать, что там что-то проводилось, — так можно и спектакль устроить. Нужны конкретные результаты и подписи людей, которые за это отвечают. Моё мнение — всё очень просто: тот человек, который хочет это решение «провести», — пусть он подпишется, что я, такой-то такой-то, гарантирую, что всё будет нормально. В противном случае — судите меня. А когда всё вот так закручено-заверчено, в конечном итоге потом и не найдёшь, кто же принял это решение.

— Каковы самые вероятные из худших последствий? Это вероятно, что метро может быть повреждено?

— Нет. Это невероятно. Даже сейсмическое падение башни для метро не будет представлять опасности. Это горная выработка, там сейсмические колебания воспринимаются несколько по-другому, в этом плане на горных предприятиях проводят более существенные взрывы, влияние их на выработки давно исследовано — вся горная добыча ведется с применением крупных массовых технологических взрывов. Этот вопрос ясен, падение башни никак не повлияет на метро. А вот что касается окружающего населения, которому на голову, возможно, это приземлится…

— Планируется, что она упадет к реке — не к цирку, не к «Артеку», не к Декабристов. То есть вы считаете, что есть вероятность, что траектория её падения может измениться?

— Да, прогнозные расчёты и факты очень часто расходятся. Ну вот не учли этого фактора, а там, например, оказалась арматура не такая немножко, а в другом месте блок подвернулся не в ту сторону.

— А фундаменты окрестных зданий могут подвергнуться сдвижкам из-за сейсмоактивности?

— Смотря где они будут находиться и в какую сторону башня упадёт. Эти все вопросы, которые вы мне задаете, могли бы разрешить предварительные исследования для осуществления проекта. И для того, чтобы успокоить общественность, эти исследование должны быть обнародованы, опубликованы. Например, когда-то рядом с нашим зданием строительное подразделение УГМК строило высотный дом — буквально на расстоянии 20 метров. Встал вопрос, как повлияет стройка на наше здание. И оценить это в УГМК поручили нам. Мы проверили и дали стройке добро. А потом, когда как-то встал этот вопрос, нам сказали: а мы специально дали вам эту работу. У нас же часто возникают подобные ситуации, когда мы строим вблизи других объектов.

— А тут вы сами проверили и сами убедились.

— Да, мы провели исследования. Убедились. Более 20 лет прошло с тех пор.

— То есть в УГМК о вас знают. Но к вам не обращались.

— Нет. Если кто-то проводил исследования, те, кто этот проект пытаются «провести», делают неправильно, что не публикуют отчётность. Видимо, нечего публиковать.

— Есть один документ, который нам помогает немного — это госэкспертиза проекта с точки зрения того, повредит ли объект соседние памятники. Эксперт делает вывод, что нет, не повредит. Другое дело, что я, например, не уверена, что человек со специальностью «историк», работающий в Удмуртском институте истории, языка и литературы, может ручаться за сохранность объектов в данном конкретном случае.

— На все значимые проекты назначается госэкспертиза. Это вполне может быть, но это не экспертиза самой операции ликвидации. Вообще это сфера Ростехнадзора, который должен заниматься безопасностью во всех сферах деятельности.

Комментарий УГМК:

«Все эти параметры учтены при проектировании, планировании и проведении дальнейших работ. Никакой опасности для людей они не представляют».