Реклама
СЕЙЧАС -1°С
Все новости
Все новости

«Из лагеря мне дал сбежать немецкий охранник»: история 95-летнего ветерана из Екатеринбурга

Михаил Фильдштейн ушёл на фронт трубачом, а вернулся героем

Михаил Викторович встретил войну воспитанником в военном оркестре 

Поделиться

— Вам, наверно, нужна героическая история: самолёт сбил, два танка подбил. У меня нет ничего такого, — предупредил нас Михаил Викторович.

Ветерану Великой Отечественной войны Михаилу Викторовичу Фильдштейну 95 лет. Живёт в самом центре Екатеринбурга в одном из старинных особняков на улице 8 марта. Работал на Уралмаше старшим мастером, главным механиком на энергетическом предприятии. У него двое детей, трое внуков. Полтора года назад он похоронил жену.

У Михаила Викторовича загорелое лицо. На днях он вернулся из Израиля, где гостил у родни. Он часто путешествует, мечтает и строит планы. Так и сказал нам — то ли в шутку, то ли всерьёз: «Мечтаю жениться, чувствую, ещё год один поживу — привыкну к одиночеству». 

Он встретил войну в 17 лет, был военным трубачом в полку. Его воспоминания связаны с одной из самых горьких страниц в истории Великой Отечественной войны — с Киевским котлом, когда в 41-м году наши войска попали в окружение и, говоря языком сводок, понесли большие потериВ Киевском котле погиб Юго-Западный фронт. Четыре армии были разгромлены, две армии — частично. Фашисты в своих сводках объявили, что в плен было захвачено 665 тысяч бойцов и командиров Красной армии.

Михаил Викторович не любит «гладких» героических фильмов о войне, потому что видел, что всё было не так пафосно. «Негероическая» (он сам так сказал) история героя войны — часть нашей Победы, давшаяся тяжело. Ещё в 16 лет трубач полка вытаскивал раненых в первые трагические дни войны, прорывался из окружения по оккупированной Украине, потом воевал на передовой.

— В 16 лет я окончил 10-й класс, хотел быть лётчиком, героем, но меня не брали из-за возраста в училище лётное, в военные институты. Писал везде, чтобы взяли, даже Ворошилову писал. Мне отвечали "подрасти немного — поступишь". Я играл на трубе в школьном оркестре, и меня пригласили в полк воспитанником в духовом оркестре. Капельмейстер говорил моим родителям: "Дома тут при вас сын и отслужит, под юбкой" (смеётся). А в мае 41-го всю нашу дивизию поднимают, в вагоны товарные грузят — и на Украину. Мы думаем, кого-то ещё освобождать поехали. Тогда освобождали, помню, Западную Украину — такой момент был в истории. А мы, оказывается, ехали на свою войну под Киев.

С мая по июнь постоянно тревоги были учебные, марш-броски. Знали ведь там наверху, что война начнётся. 22 июня, после объявления Молотова, я подал сигналы — общий сбор, тревога. Нас построили, полковник сказал: "Дудки — в обоз, музыкантов — в санитары". И мы пошли на запад, шли пешком, три часа в сутки давали отдохнуть. После первых боев началось отступление, снова дошли до Киева. Под Киевом провоевали месяц. Моя задача была, туда (на передовую) — патроны, назад (от передовой, к госпиталю) — раненых.

Потом, когда немцы пересекли Днепр выше и ниже по течению от Киева, мы оказались в котле. Отступать было поздно. Помню, мы шли по Крещатику, сначала организованно было всё, потом всё перемешалось, я не мог найти никого из своей дивизии. Мы оказались на каком-то острове, вокруг болота. Среди нас было несколько генералов, организовали там штаб. Но что они могли сделать в этом штабе…

Помню, среди нас был лётчик, капитан, герой Советского Союза. Он ночью ушёл с этого острова, пробрался в деревню, привёл нам лошадь и корову. Мы их на части разорвали. Не знаю, как мне достался кусок мяса, сварил в каске вместе с головастиками из болота. На всю жизнь запомнил, как было вкусно это. Во время окружения был ранен, они (немцы) нас всё время поливали (бомбили). Но там же такие у людей ранения были, руки оторванные, я ведь санитаром был... А у меня лёгкое ранение, осколочное. Зажило.

Всю войну Михаил Викторович прошёл рядовым

Всю войну Михаил Викторович прошёл рядовым

Поделиться

— Мы стали прорываться к линии фронта. Пешком прошёл от Киева до Таганрога. Ночевали в украинских деревнях. Ни разу не помню, чтобы нам отказали хозяева. Нас кормили везде — и где голодно было, и где сытно. Кто чем мог. Женщины нам говорили «У мене ридный сын ушёл воевати, я не знаю чи живы, чи ни», вот в каждой хате нас так примерно и встречали. В каждой хате кто-то из родных был на фронте, и к нам тёпло относились.

Два раза попадал под облавы. Отправляли в лагерь. Один раз бежал, когда нас вывели на работы. Охранник был обычный молодой парень, почти мой ровесник, музыкальный очень. Мы с ним немецкие оперетты вместе пели. Я ему прямо сказал, по-немецки, как мог: "Я уйду". Он демонстративно отвернулся. В другой раз попал под облаву в доме, где мы остановились. Тогда нас должны были направить в Германию, в лагерь. Я понимал, что не выживу, медосмотр будет, тут же выявят, что я еврей. Мы сбежали вместе с товарищем, пока вели колонной.

Больше под облавы не попадались. Фронт перешёл возле Александровки под Кропоткиным. Начал искать куда деваться, куда мне, к какой части приткнуться. Наконец, меня и других, кто перешёл линию фронта, «подобрал» СМЕРШ. И в кутузку нас. Допрашивали. Кого-то из арестованных в штрафбат отправили. А меня в обычную часть, на фронт. Так и довоевал обычным рядовым. И после этого много тяжёлых, эмоциональных моментов было. Но самый тяжёлый, напряжённый момент за всю войну для меня — это то, что случилось под Киевом в 41-м году.

«Самый тяжелый, напряжённый момент за всю войну для меня — это то, что случилось под Киевом в 41-м году»

«Самый тяжелый, напряжённый момент за всю войну для меня — это то, что случилось под Киевом в 41-м году»

Поделиться

Михаил Викторович окончил технический вуз, работал механиком 

Михаил Викторович окончил технический вуз, работал механиком 

Поделиться

Но всегда оставался очень творческим и музыкальным

Но всегда оставался очень творческим и музыкальным

Поделиться

— Украину хорошо вспоминаю всегда, после того как к нашим пробирался через украинские деревни. А сейчас я даже не смотрю по телевизору то, что происходит на Украине. Вообще не смотрю телевизор. Всё враньё — такое у меня впечатление. Насмотрелся. После войны поначалу были фильмы, как один солдат целый взвод берёт. Как всё гладко было.

Мы герои, а немцы — дураки. Нельзя так. Да, немцы потеряли миллион семьсот тысяч, а мы не можем точно сосчитать, у нас на миллионы счёт погибшим идёт! А нам такие фильмы показывали, как всё гладко было. С тех пор, видимо, не доверяю телевизору. Может, не прав я насчёт кино. Наверно, и хорошие, душевные фильмы о войне из-за этого отмёл. Хотя «Семнадцать мгновений весны» смотрел с удовольствием. Понимаю, что брехня (выдумка отчасти), но красиво как, чувства патриотические поднимает, за душу берёт! 

Михаил Викторович не любит пафосные фильмы про войну, потому что пережил окружение

Михаил Викторович не любит пафосные фильмы про войну, потому что пережил окружение

Поделиться

Поделиться

Фото: Артём УСТЮЖАНИН / E1.RU

  • ЛАЙК10
  • СМЕХ0
  • УДИВЛЕНИЕ0
  • ГНЕВ0
  • ПЕЧАЛЬ0
Увидели опечатку? Выделите фрагмент и нажмите Ctrl+Enter