«Люди шептались, молились и плакали»: журналист из Новой Зеландии — о крестном ходе в Екатеринбурге

В новозеландской газете NZ Herald опубликовали репортаж о крестном ходе, прошедшем в Екатеринбурге летом 2018 года к 100-летию со дня расстрела царской семьи. Корреспондент Тим Уоррингтон давно мечтал посетить место, где был казнен последний русский император.

Поездка произвела на него неизгладимое впечатление, возможно, именно поэтому он писал текст больше полугода. В итоге получился очень эмоциональный рассказ, который невозможно читать равнодушно. Публикуем отрывки из него.

Я на одном дыхании прочел «Иллюстрированную историю династии Романовых», пока мой поезд мчался через Сибирь к Екатеринбургу. Это был поезд «Царское золото» — частный поезд, который обычно перевозит около 200 пассажиров по Транссибирской магистрали между Пекином и Москвой.

<…> Мы ехали 12 дней и за это время успели привыкнуть к удобному режиму, в котором было много еды, алкогольных напитков и отдыха в горизонтальном положении. Впервые у меня появилось время, которое нужно было убивать. В результате я прочел увесистую книгу, содержащую подробности жизни императоров и императриц династии Романовых — 22 монарха и три столетия. <…> Я проехал 7621 километр и потратил 15 дней, прежде чем добрался до последней главы книги под названием «Царь Николай II и гибель царской семьи».

<…> Я знал, чем все это кончится, поэтому перед прочтением последней главы я запасся водкой — подобно палачам, которым поручили расправиться с царской семьей: согласно одной легенде, они сильно напились, прежде чем отправиться убивать царскую чету и их детей. Я посмотрел на книгу в кожаном переплете, лежавшую рядом с моими запасами алкоголя.

Хотя мое купе было рассчитано на двоих пассажиров, к счастью, я ехал один, и поэтому я использовал вторую койку в качестве импровизированного бара. Когда мы остановились в Улан-Баторе, я сходил в магазин. Я пробежался по рядам с алкоголем в местном супермаркете и обнаружил там довольно неплохой выбор. Это должна была быть водка. И, поскольку мы были в Монголии, это должна была быть водка «Чингис Хан».

<…> Я вернулся в вагон. С койки напротив на меня смотрела дюжина бутылок, и я снова оказался перед сложным выбором: с какой начать? Где-то в глубине моего сознания слышался голос продавщицы из супермаркета: «Попробуйте все». Так я и сделал. Следующим, что я помню, был скрежет металла, ознаменовавший собой остановку. Мы прибыли в Екатеринбург. Я чувствовал себя относительно трезвым и попытался уложить всклокоченные волосы, поглядывая в огромное зеркало на двери купе.

Зеленые безграничные луга за окном купе уступили место городскому пейзажу, и меня охватило невероятное волнение. Скоро я окажусь в том самом месте, где 100 лет назад царскую семью, лишенную престола и отправленную в этот промышленный город, казнили. Я прошел мимо бесчисленного множества матрешек и магнитов на холодильник в другой конец вагона и взял свой дневник. Сегодня ровно 100 лет с того дня. Ровно 100 лет!

Я быстро отвинтил крышку бутылки с водкой и глотнул прямо из горлышка. Нет, дрожь еще осталась. Я сделал еще пару глотков. Я вышел из вагона немного всклокоченный, с фотоаппаратом на шее, вооруженный записной книжкой и горстью мятных конфет.

Я присоединился к моим попутчикам, чтобы совершить короткую поездку от станции до места казни. На том месте прежде стоял дом — дом Ипатьева, где убили царскую семью, — но в 1977 году Борис Ельцин распорядился его снести. После распада СССР там построили Храм на Крови, который превратился в одно из любимых мест паломников на Урале. К 100-летней годовщине казни там построили часовню — в том самом месте, где казнили царскую семью.

Когда я вышел из автобуса, занятый сменой объектива и карт памяти в своем фотоаппарате, я услышал конец словесной перепалки между паломником и мужчиной, прогуливавшимся с собакой.

Несмотря на свой отвратительный русский, я все же уловил смысл нескольких фраз, среди которых были «царский ублюдок» и несколько намеков на мочеиспускание. Несмотря на одухотворенность обстановки, меня неотступно преследовал запах мочи. Власти, по всей видимости, не были готовы к такому наплыву почитателей царской семьи, желающих почтить ее память в 100-летнюю годовщину казни, и портативных туалетов катастрофически не хватало. Внутри этих туалетов зловоние было попросту невыносимым. Паломники жили в городе по несколько дней, и им приходилось проходить по 20 километров от церкви до места захоронения тел членов царской семьи. А потом возвращаться обратно.

Мое первое впечатление от места казни Романовых заключалось в том, что, хотя строителям современного храма удалось избежать перегибов рококо, позолоченные купола все же плохо сочетались со скромно одетым и не слишком приятно пахнущим скоплением паломников. Я спустился вниз к крипте, где находятся портреты членов царской семьи.

<…> Атмосфера здесь была достаточно мрачной.

Когда, направляясь к самой гробнице, я завернул за угол, я практически наступил на мужчину, распростершегося на полу, который целовал плиты. Группа монахинь энергично крестилась, шурша своими одеждами.

Люди вокруг меня шептались, молились, крестились, всхлипывали и плакали. Младенцев подносили к иконам, а женщины потуже затягивали платки на голове. Я был настолько поглощен этой атмосферой, что не увидел знак, запрещающий фотографировать, а также знак «Очередь здесь», откуда люди продвигались к месту расстрела. Я чуть было не сбил с ног оказавшихся на моем пути людей.

Меня остановил священник, однако его, по всей видимости, ничуть не волновал мой фотоаппарат с объективом размером с базуку, направленный на часовню, и тот факт, что я подошел не с того конца очереди. Я стоял на входе в крошечную часовню и смотрел на иконы с изображениями убитой царской семьи, висевшие на дальней стене.

<…> Когда я выходил из часовни, выстроенной на том самом месте, где в 1918 году расстреляли семью Романовых, я не мог отделаться от того образа, который засел в моем сознании. Мне кажется, сотни паломников, погруженных в себя и искренне молящихся там, тоже не могли. Пожилая женщина с большой иконой с изображением Христа на шее замахнулась на меня своей палкой.

«Никаких фотоаппаратов», — прорычала она голосом, осипшим от волнения и табака.

<…> Выйдя из часовни, я прошел мимо экспозиции, посвященной царской семье, — огромных портретов по обе стороны. Последним стоял портрет царевича Алексея. Я остановился. Я спросил моего экскурсовода, что она думает о Романовых.

— Они должны были умереть, — сказала она сухо.

— Но дети, — сказал я.

— Они должны были умереть, — повторила она с некоторым раздражением.

— Разве это нормально — колоть детей штыками? — не сдавался я.

Она промолчала.

— Вы могли бы убить ребенка?

Она остановилась, повернулась ко мне и уверенно сказала:

— Чтобы спасти миллион других? Не задумываясь.

Журналисты E1.RU тоже прошли вместе с тем крестным ходом от начала и до конца. Их впечатления (не такие, как у журналиста из Новой Зеландии, но тоже довольно сильные) читайте здесь.