«Здесь уже никто не торгует наркотиками»: разглядываем дома под снос на Юго-Западе

Мэрия разрешила еще одному застройщику распланировать большой участок Цыганского поселка на Юго-Западе. Это значит, что частные дома в границах улиц Волгоградской, Ясной, Бардина и Чкалова могут исчезнуть, а вместо них построят высотки. Такая участь уже постигла дома неподалеку — в одной части бывшего частного сектора уже строит «Брусника», в другой активно выкупает помещения «Гринвич».

Мы побывали в поселке и поговорили с людьми, которые там живут. Они уже создали инициативную группу, которая будет бороться за то, чтобы их дома оставили на месте. По словам тех, с кем мы поговорили, против сноса выступает весь поселок — и владельцы шикарных коттеджей, и хозяева простеньких деревянных избушек.

Наша прогулка начинается с улицы Громова, где почти все дома — новые и явно дорогие. От дворника, чистящего снег у одного из больших кирпичных коттеджей, узнаем, что там живут цыгане, но поговорить с ними не удается. Соседний желтый особняк принадлежит азербайджанцам.

— Дом мой дядя построил, — говорит один из жильцов. — Уже 10–15 лет мы тут живем. Про то, что будет снос, не слышали. Жалко, но посмотрим, что предложат.

Сфотографировать себя он не разрешает. Идем дальше, рядом стоит небольшой деревянный дом. В нем живет Владимир.

— Я здесь живу с самого рождения. Это родительский дом, а я тут постепенно подстраивал, — рассказывает он. — Уезжать отсюда я, конечно, не хочу. Во-первых, у меня тут дети в школу ходят, а если мы переедем куда-то на периферию? Во-вторых, я здесь родился. Зачем мне залазить в эти скворечники, чтобы потом зависеть от распорядителей, которые постоянно будут поднимать налоги на все? У меня тут вода своя, отопление свое, мы тут только за электричество платим и мусор. В остальном ни от каких коммунальных организаций не зависим, которые постоянно тарифы поднимают.

По словам Владимира, жильцы квартала уже ходили в администрацию обсуждать перспективы поселка. Также они слышали по радио, как чиновники обещали, что насильно никто у них ничего не заберет — застройщики будут со всеми договариваться индивидуально.

— У нас, в принципе, никто отсюда не желает уезжать, — говорит Владимир. — Когда сносили частный сектор на Московской, многие дома здесь купили. Считалось, что здесь не будут сносить.

Еще один житель небольшого деревянного дома рассказывает, что тоже провел здесь всю жизнь.

— Генплан — это как бы они [чиновники] хотели видеть город, но не так, как хотим его видеть мы. Мы против переезда, продажи и сноса, — говорит он. — Мне здесь нравятся соседи, нравится свой дом, нравится моя улица. Я не хочу жить в человейнике, который они нам предлагают. Меня это не устраивает. Меня устраивает моя маленькая площадь, мой дом, мой сад.

— А если вам предложат выгодные условия?

— Я откажусь. В любом случае. Меня не смутит, если рядом вырастут высотки. Близко ко мне все равно не получится, соседи не продадут. Весь поселок не согласен, поэтому вряд ли они смогут к нам близко подобраться, — уверен мужчина.

Напротив него стоит, пожалуй, самый огромный дом на улице — трехэтажный желтый коттедж. Ворота открывает женщина, похожая на цыганку. Пускает нас во двор. Входная дверь и стена прихожей — стеклянные, и нам видно огромную кухню, за столом сидит куча детишек. Для разговора женщина зовет мужчину. Она окликает его не по русскому имени, но нам он представляется Александром.

— Я не собственник, я здесь снимаю. Не в курсе про планы по сносу, — уверяет он.

— Вам здесь нравится жить?

— У меня пока выбора нет. От меня ничего не зависит — я сегодня здесь живу, завтра здесь не буду жить. Здесь хорошо в центре города жить, кому охота в этот муравейник? После собственного дома туда как? Как и оттуда в частный дом тоже не перетащить никого. Для этого дома есть свои жильцы, для квартир свои, а хотят всех под одну гребенку. Ну как всегда.

Мужчина рассказывает, что в доме есть все удобства, где-то 10 комнат, занимает его одна большая семья. Собственник живет в другом месте. Правда, позже соседи нас уверяют, что цыган соврал и на самом деле он и есть хозяин.

Следующий дом, где нам удается поговорить с хозяевами, рассчитан на две семьи.

— Мы хотим, чтобы нас оставили в покое, — говорит Александр. — Я восемь лет делал пристрой, потом 19 лет с «Горгазом» боролся, чтобы газ завести. Это чем-то измерится, какими-то деньгами? Мы просто хотим жить. Мы ведь никому не мешаем. Тут федеральной трассы нет. Люди вот переехали в прошлом году, — показывает он на соседку.

— Мы не знали, что тут такое планируется, — присоединяется к разговору Венера. — Я жила на Хасановской. Частный дом тоже был у нас, я там жила с 80-го года. «Брусника» снесла, там строятся дома теперь. Мы купили здесь, думали, будем жить. А тут говорят, что сносят опять. Мы с мужем уже немолодые. Знаете, переезды — это очень тяжело. Конечно, не хотелось бы уезжать. И вообще я всю жизнь в частном доме прожила, квартиру я бы не хотела.

Хозяйка еще одного роскошного кирпичного дома Лариса Владимировна эмоциональна.

— Мы купили этот дом пять лет назад, въехали совершенно осознанно. Взвешивали свой возраст, возраст родителей. Соответственно, нас все устраивает, мы никуда не хотим съезжать, — говорит она. Здесь наслаждаемся всеми прелестями. Почему мы должны менять какие-то свои жилищные условия на худшие варианты? Почему за нас решают, где нам жить? Это абсурд полнейший. Здесь люди вкладывают свои материнские капиталы, строят с утра до ночи, лишают себя каких-то отпусков. Не надеются ни на кого, только на свои силы и финансы, которые сами зарабатывают. Мы, конечно, все понимаем, что это центр города и земля очень дорогая. Но у нас у всех в основном здесь качественные дома и коттеджи.

— А если вам сделают хорошее предложение?

— Что нам могут предложить? Горный Щит или Арамиль? Нет! Вы знаете, нас это не устраивает. Мы не понимаем, почему Вторчермет, где люди живут в бараках по 50 лет с крысами, не трогают, а центр трогают. У них свои меркантильные интересы, и они не считаются с людьми, которые вложили сюда и душу, и деньги, и время. Наш весь поселок, весь против. Когда-то администрация обещала, что тут будет частный поселок, она должна нести ответственность за свои слова. Это же не шутка — взять и снести такие дома.

Последний, с кем нам удается поговорить, мужчина по имени Геннадий.

— Как я могу относиться к сносу? Все сделали, все оборудовали, никто не помогал, государство — ноль помощи, как мы можем относиться? Конечно, отрицательно, — негодует он. — Я жил тут всю жизнь, только на другой улице.

Были русские — тоже им сказали: нельзя так делать. Так что здесь уже никто не торгует наркотиками. Они все там (показывает рукой вдаль. — Прим. ред.) торгуют. И до сих пор так: некоторые тут живут, а торгуют там. Так что мы тут их воспитали.

Посмотрите, какие еще дома есть в поселке.

Кстати, мы гуляли по другим участкам Цыганского поселка до того, как их начали разрушать, и общались с местными жителями. Посмотрите, какие дома под снос были на участке «Брусники» и «Московского квартала». А по этой ссылке — дома на участке «Гринвича». Среди них, например, есть коттедж с лифтом, церковь и многоквартирник.

В другой части города, на ВИЗе, еще одному застройщику тоже разрешили распланировать застройку Цыганского поселка. Цыгане готовы выйти на площадь 1905 года с палатками, если их попросят съехать. Но застройщик уверяет, что не посягает на их «хоромы».