«Большинство высоток меня обескураживает»: Миша Козырев — о переменах в Екатеринбурге и гордости за город

Закрытые границы в 2020-м подстегнули внутренний туризм. Ездить стали не только в Питер, Москву и на юг, но и по всей необъятной.

Например, появился целый тур в Екатеринбург от клуба путешествий Михаила Кожухова. Экскурсия, которая показывает Екатеринбург и как город уральского рока, и как столицу стрит-арта, и как город театральный. Главная звезда экскурсии, в которой за дорого показывают Екатеринбург, — журналист и музыкальный критик Михаил Козырев, который здесь родился и жил долгое время, пока не переехал в столицу.

Во время одной из таких экскурсий мы поговорили с Михаилом Козыревым. О самих экскурсиях подробно расскажем позже, а пока — интервью, в котором Миша Козырев рассказал, как эти экскурсии помогают снова «вырастить» Екатеринбург на воображаемой карте города и про единственный раз, когда он ненадолго задумался, стыдно ли быть человеком с Урала.

— Каким Екатеринбург видят те, кто ездит на эти экскурсии вместе с вами?

— Мы действительно сделали здесь замечательную программу. Когда первая закончилась, я подумал: «Блин, если бы мне как жителю любого другого города показали такую программу, я бы был счастлив абсолютно». Потому что у нас очень крутые гиды. У нас помимо главных звёзд — это Ройзман, который показывает музей Невьянской иконы и музей наивного искусства, и Вовы Шахрина, который показывает свой Екатеринбург, была, например, замечательная экскурсия по граффити от Лёши Шахова, по стенографии и фестивалю «Карт-бланш».

А культурная программа у нас ещё включает в себя любезно согласившийся сыграть для нас спектакль Центр современной драматургии. Где еще смотреть «Петровы в гриппе» про этот город, как не в этом городе? Замечательный абсолютно спектакль.

Спектакль идёт четыре часа, там два антракта. Я был в таком восторге, что, приехав в номер, тут же первым делом посмотрел трейлер фильма Кирилла Серебренникова и так: «Ну, хорошо. Актёры, конечно, известные. Чулпан, Колокольников... Но пока не так убедительно, как в театре». Я буду пристрастно смотреть этот фильм, потому что видел очень хорошую постановку, сделанную по этой книге.

И, конечно, у меня всегда, в каждой поездке есть квартирник — концерт, который музыканты играют специально для нас. В первой группе квартирник сыграли Наум Блик и EK-Playaz. и это тоже всем зашло на ура. Из моего культурного приобретения после этого концерта — я выучил уральское выражение «Вывози коляску». Никогда не слышал.

У них песня такая «Вывози коляску». Я видел потом даже, что в маленьком словарике уральского фольклора в качестве примера к фразе «Вывози коляску», то есть «решай проблему», — как раз строчка из их песни.

— Есть какие-то места в городе, которые именно вы попросили или хотели бы добавить в программу этих экскурсий?

— Я очень хотел, чтобы мы заехали в парк Энгельса, поскольку окна моего дома выходили на парк Энгельса. Но мы как-то всё время проезжаем мимо и во двор не заезжаем, потому что программа плотная, насыщенная. Да и я с тех пор, как мамы не стало, я продал эту квартиру и больше там не был никогда, поэтому я не очень понимаю, что там показывать, не знаю, как выглядит парк Энгельса.

У нас была абсолютно хрущевская крохотная квартира, в которой из двух комнат мы сделали три, но главное достоинство этой квартиры в том, что в ней было два балкона. И это позволяло нам играть в снежки с балкона на балкон.

На будущее было бы круто, если бы нас пустили в нашу школу 13-ю, в какой-нибудь класс, например. Чтобы я мог показать, вот здесь был мой класс литературы или там математики.

Но, как я понимаю, я практически никого из учителей уже сейчас не знаю. Осталась одна только Наталья Марковна Гамбург, которая у нас была завучем по внеклассному воспитанию… Она учитель английского языка. И она хранит все архивы и периодически в фейсбуке публикует какие-то удивительные фотографии с последних звонков, например, или выпускных. И мы с ней там периодически общаемся. Конечно, я постараюсь всех привести в школу.

Вообще все те места, в которые я бы с диким удовольствием вернулся, они перестроены, или они уже изменились, или отсутствуют. Я бы с удовольствием людей привел в Дом кино, в тот зал, в котором мы смотрели фильмы, или на свердловскую киностудию в те павильоны, в которых снимала фильмы моя мама, или в монтажку, в которой она эти фильмы монтировала. Но там же всё раздербанено, ничего этого нет.

Поэтому это такое странное ощущение, что всё это осталось сохраненное в твоей памяти уже как виртуальные какие-то конструкции, которые не соответствуют тому, что происходит в реальной жизни.

— И как срастить воспоминания и реальность?

— Этот внутренний навигатор, про который я говорил два года назад, что он тебя обманывает, он озадачивает тебя. Потому что, с одной стороны, сетка города, которая в голове, она не изменилась. Я в любой момент, оказавшись где угодно, точно могу сказать, Ленина там, Малышева там, Энгельса там, Луначарского там.

Эта система, эта сетка, она в твоей голове до сих пор безошибочна, но её оболочка, то, что ты видишь, когда идешь по улицам, она вообще тебя обманывает. Все интерьеры домов практически изменились, не изменились только горсовет и Ленин, и то я помню, когда никакого «Пассажа» не было, когда это был сквер, в котором своими дощечками торговал Б. У. Кашкин.

— Эти приезды помогают заново узнать изменившийся город и погрузиться в ностальгию?

— По мере того, как я здесь нахожусь дольше по количеству дней, какие-то геотеги на этой сетке, на этой карте появляются. Я смотрю, оп, здание библиотеки Белинского стоит на месте, оп, здание детской библиотеки краснокирпичное тоже стоит на месте.

Поэтому я тут же могу рассказать людям о том, что я горжусь тем, что в детской библиотеке лимит на книжки был четыре штуки, а поскольку я был самым активным читателем, мне по блату выделяли шесть книжек, и я всегда их вовремя возвращал. Я читал просто в детстве запоем. И по мере появления этих геотегов количество таких воспоминаний всплывает всё больше.

— А те перемены, которые произошли в городе за столько лет. Как они вам?

— Те вещи, которые меня озадачивают, они меня озадачивают до сих пор. Я не могу понять геометрию высоток вообще. Единственное место, в котором они у меня более-менее складываются — это в районе Ельцин Центра. Я понимаю, что какое-то подобие сити высотного должно было там сложиться.

Большинство высоток меня обескураживает. Я не понимаю, почему их воткнули туда или сюда. То есть я понимаю — потому что у людей были деньги и их нужно было куда-то воткнуть, но архитектурный рисунок они точно никак, на мой взгляд, не красят совсем.

А какие-то архитектурные памятники, которые ещё сохранились, я, наоборот, открываю для себя. Поскольку, например, мы заходим в огромное количество дворов в той же экскурсии по граффити, я никогда не был на задворках, и они для меня выглядят очень круто. Мы были во дворе, где был магазин «Океан», и там четко видно, где идет дореволюционная кладка зданий до второго этажа, и дальше она переходит в конструктивистскую. И видно, что то, что было до революции, там ни одной трещинки нет, а то, что дальше, — там вкривь-вкось всё положено.

Я вообще стараюсь не судить архитектуру и город радикально. Я по большому счёту ничего не понимаю в архитектуре и не специалист в этом.

Ну да, походка у него не очень ровная… У меня папа, например, всегда ходил скособочившись на правое плечо, потому что в правой руке всегда носил скрипку. В филармонию и в Училище имени Чайковского. Ты отмечаешь это для себя с любовью. Да, люди ходят ровнее, чем мой папа, но мой папа ходил по-прикольному. Так, как никто не ходит. И это остаётся в памяти как самая дорогая тебе походка...

Точно так же и Екатеринбург. Да, есть города, которые более осознанно и структурированно построены, но от этого они не становятся мне роднее. Этот город мне родной.

— В последние годы про Екатеринбург стали говорить гораздо чаще. Взять ту же историю со сквером. Какие эмоции вызывала в вас та история, было ли чувство гордости за город и его жителей?

— Конечно. Надо сказать, что у меня и до сквера так было. Это чувство присутствует всегда. Я горжусь тем, что я отсюда. Никогда этого не скрываю, всегда подчёркиваю, чем вызываю ухмылку на устах очень многих москвичей, которые отворачиваются после разговора со мной и говорят: «Ну тут всё понятно. Провинция».

У меня, думаю, самая большая коллекция футболок с надписью «Урал» в Москве, поскольку мой друг Слава Деревянных разработал этот логотип, который сейчас на всех канализационных люках.

Единственный раз, когда моё происхождение уральское вызвало у меня вопросы и мне стало за это неловко, это когда в каком-то советском фильме много-много десятилетий назад, а я его смотрел в кинотеатре, вдруг с экрана прозвучала фраза, которую молодой человек говорил какой-то типа малообразованной девушке. Он её спросил: «Ты чё, с Урала?»

И я так… «Со мной что-то не так?» — задал себе вопрос.

А это фильм, который шёл по всей стране (речь о фильме «Самая обаятельная и привлекательная». — Прим. ред.). И я помню, что это была самая обсуждаемая фраза в городе. Потому что «да они офигели вообще? Это как так оскорбить весь регион?». Но это ощущение оскорбления быстро ушло.

Но всё то, что я в жизни своей испытывал, связанное с Екатеринбургом, вызывало во мне как раз чувство гордости. Это, кстати говоря, нетипично для всех выходцев откуда угодно. Не так много регионов и городов, из которых люди с гордостью говорят: «Это мой город». Екатеринбург абсолютно точно это такой яркий пример.

В этом отношении мои объекты для гордости в результате этих трипов только увеличиваются. Потому что я вижу, как мои приезжие друзья обалдевают от того, как это круто.

И сейчас же он [Екатеринбург] производит впечатление абсолютно европейского города с невероятно вкусными ресторанами, с отличными крафтовыми сортами пива. Мы гуляем здесь пять дней подряд абсолютно на уровне, как будто мы гуляем в Париже, Праге или Барселоне.

— Не потому ли, что гуляете вы только по центру города? Если съездить на Эльмаш или Вторчермет, эмоции были бы другими.

— На Эльмаше мы были, и на Уралмаше мы были, и мы, например, смотрим эту Белую башню, по которой у нас отдельная экскурсия, и, конечно, ездим на кладбище на Широкую речку.

Но понятно, что о том, как живет отдаленный район города, я всем советую прочитать «Петровы в гриппе», потому что там этот воспаленный поток сознания и приключений очень точно характеризует вот эту «жизнь в троллейбусе». Но так в любом городе, кроме совсем искусственно построенных загородных поселков, в которых всё на одном уровне однотипное.

Конечно, в центре города уровень комфорта жизнь выше, чем на его окраинах. А в каком городе не так?

— Уж с кем, как не с вами, говорить про молодых музыкантов из Екатеринбурга. Год назад гремела Монеточка, этой весной взорвал Niletto со своей «Любимкой» (пришлось напеть пару строк, чтобы прояснить, о чём речь. — Прим. ред.). Что скажете о нём?

— Вообще в первый раз слышу, что это такое. Более того, я правда контролирую плей-листы своих дочек, но, судя по описанию, это то, что я мог бы там найти у девятилетних девочек, но я ничего подобного не нашёл. И пусть не будет.

А по поводу Монеточки я еще раз подчеркиваю, что я считаю, что она невероятный талант, она очень крута. И я думаю, что всё впереди у неё. У меня есть какая-то уверенность в том, что это было не явление, связанное с очень коротким взлётом и очень быстрым падением. Она молодец.

— Раньше вы говорили, что о музыке нашей страны в мире судят по Чайковскому, Рахманинову и группе «Тату», которых никто не переплюнул. Сейчас вы того же мнения? Ведь выстрелили же Little Big, причём и в Европе их знают.

— Успех в Европе — это когда твои песни играют по радио и они присутствуют в чартах. И пока никто не превзошел «Тату» и, я думаю, не превзойдет.

Они ездили по фестивалям и по европейским клубам, но здесь они звездами YouTube стали в первую очередь сначала, а потом уже отправились в туры, а потом, когда бомбануло Skibidi, то это уже стало известно массовой аудитории за пределами интернета.

— В этом году их отобрали на Евровидение и они же, возможно, поедут в итоге в 2021-м. Каковы их шансы на победу?

— Я оцениваю их шансы на выигрыш высоко, потому что мне кажется, что их эстетика на сто процентов совпадает с системой координат фестиваля евровидение. т.е. это был правильный выбор, кого послать, и несмотря на то, что я категорически против того, что все отборные процессы проходят в кулуарах и мы никогда не можем на это повлиять, но тем не менее вот этот выбор я точно приветствовал, особенно после успеха песни Skibidi. Это точно имя, которое какому-то количеству зрителей Евровидения было бы известно, поэтому шансы у них были высоки.

Другое дело, что любая победа на Евровидении никакого отношения к успеху в Европе не имеет. Это узкая лаборатория, которая имеет многолетних поклонников и фанатов, очень специфических людей, и никакого отношения к музыкальному рынку ни в Европе, ни уж тем более в Америке не имеет.

Я всем рекомендую посмотреть замечательный фильм, который недавно вышел на Netflix «Евровидение: История огненной саги» — это такое стебалово над Евровидением, от которого просто живот можно надорвать.