«Я живу скромно»: шансонье Александр Новиков — о своих доходах, протестах в Хабаровске и отце Сергии

Сегодня, 10 августа, в Ленинском районном суде бард Александр Новиков реабилитировал свое имя после нескольких лет уголовного преследования по делу «Бухты Квинс». По решению суда государство должно выплатить музыканту 1 миллион рублей. Мы пообщались с шансонье и выяснили, где он самоизолировался на самый острый период пандемии, что думает о протестах в Хабаровске и захватившем Среднеуральский монастырь отце Сергии (Романове).

— Удалось ли вам избежать коронавируса?

— Да, слава богу, все обошлось. Я два месяца безвылазно сидел у себя на даче за городом. Потом потихоньку стал выходить.

— Несмотря на то что режим ослабляют, под угрозой заболеть находятся многие уральцы. Думаете, следовало проводить крестный ход и отменять марафон «Европа — Азия»?

— Тем, кто принимает решения, — виднее. У них вся картина перед глазами, все цифры, статистика. Они уже оценивают риски.

— Самоизоляция сильно ударила по артистам, многие остались без выступлений. Как вы это переживаете?

— Да, это был тяжелый период, у меня тоже гастроли перенесены на декабрь. Много чего отменилось. В такой ситуации не все можешь себе позволить. Сам я живу скромно, но мне надо вовремя платить зарплату людям: адвокатам, помощникам, водителям и многим другим. Было непросто выполнять свои финансовые обязательства, но, несмотря ни на что, я всех сохранил.

— Что думаете о протестах в Хабаровске?

— Это очень серьезный и глобальный вопрос. Если коротко — я считаю, что на Дальнем Востоке надо решать проблемы людей. Он [регион] обезлюдел. Жители оттуда уезжают, их место занимают китайцы. Работы нет. Все это приводит к социальному напряжению.

— Как вы поддерживаете себя в форме? Занимаетесь спортом?

— Работаю по 16–18 часов день, это помогает мне оставаться в форме.

— Вы ведь знакомы с отцом Сергием? Что вы думаете по поводу происходящего в Среднеуральском монастыре?

— Я считаю — он перегибает. Эти [церковные] вопросы не должны так решаться. Слишком много ненависти. Это все должно быть более мирно, по-доброму. А сейчас люди разделились на два лагеря, и для церковной жизни это нехороший признак. Нехороший симптом. Хотя по-человечески в этой ситуации я ему сочувствую. Человек-то он неплохой. Всегда какие-то добрые советы давал, много кому помогал. Поэтому я не хочу осуждать и принимать какую-то сторону, ни его, ни официальной церкви. Потому что я хоть и человек воцерковленный, но я не духовное лицо, чтобы делать какие-то официальные суждения. Мне бы хотелось, чтобы все перешло в какое-то доброе русло. Сейчас начали искать какую-то вину у него, ребенок там умер. Существуют люди, которым не хочется, чтобы этот вопрос кончился мирно. Есть люди, которые нагнетают это специально.

— На ваш взгляд, может кто-то стоять за отцом Сергием и поддерживать его?

— Нет, он очень самостоятельный, по-своему авторитарный даже. Но ведь посмотрите — он построил с нуля такой мощный и красивый монастырь. Организатор он прекрасный. Он ведь не тот человек, который украл какие-то деньги на строительстве монастыря, он привлекал, убеждал, давал советы, помогал людям. Он дело-то сделал очень большое, и в этой связи я ему сочувствую, что он попал в такую ситуацию. И ему очень трудно сейчас отыграть все назад, потому что, видимо, есть какие-то убеждения и амбиции. Но человек для церкви и для государства он небесполезный, сделал он очень много. И я хотел бы, чтобы в отношении него дело закончилось все миром.

— Какая сейчас ситуация по делу «Бухты Квинс»?

— В отношении меня его закрыли год назад. Дальше я не интересовался, кого там судят. Это уже меня не касается.

— Вы говорили о том, что хотите привлечь к ответственности следователей, которые возбудили против вас уголовное дело по мошенничеству. Какое наказание для них хотите?

— Знаете, следователи, которые совершали незаконные действия в процессе следствия, должны сидеть на скамье подсудимых. И мы все делаем для того, чтобы они на эту скамью сели. Но существуют определенные подковерные взаимоотношения, когда любыми способами пытаются не дать нам возможности усадить их на скамью [подсудимых]. Но мы этого добьемся, потому что закон на нашей стороне. Есть уголовная ответственность для следователей: за превышение полномочий, за незаконные следственные действия, за незаконный арест и так далее.

— Вы поддерживаете отношения со своим бывшим партнером по бизнесу Михаилом Шилимановым?

— Какие могут быть отношения? Человек крал всю дорогу. Даже не то слово крал, он «крысил». Он не вложил ни копейки в «Бухту Квинс». Занимался тем, что продавал мое имущество, деньги присвоил. Суды мы все тогда выиграли, он должен мне по судебным решениям, которые уже утверждены, 126 миллионов рублей. Интересоваться его жизнью для меня — это трата времени.

— Вы думаете, реально ли взыскать эту сумму, учитывая, что у него идет дело по другому разбирательству?

— Ну взыскать абсолютно реально, потому у него есть имущество: квартира в «Тихвине», земельные участки и так далее. Но мы не этим сейчас занимаемся, суд присудил. У него как у банкрота есть управляющий, который этим делом занимается, и мы контачим именно с ним.

— Насколько мы знаем, вы хотите подать еще один иск о компенсации 62 миллионов рублей по делу «Бухты Квинс». Это так?

— Да, они мне должны эти деньги. Я потратил 83 миллиона рублей. На 21 миллион я получил имущества и 60 с лишним миллионов рублей осталось за «Бухтой Квинс». Просто сейчас некогда было этим заниматься.

— Есть план уже, чем займетесь, когда закончатся наконец суды?

— Так мои планы от судов не зависят. Они мне мешают, конечно, отнимают время, нервы, но мои планы не зависят от них. Поэтому на творчество время остается немного, его приходится выкраивать за счет чего-то другого. Ведь кроме творчества ведь еще есть масса всего: руководить театром, детским творческим центром, студией, ездить на гастроли, это, конечно, много времени отнимает. Тем не менее я не сижу на месте. Я думаю, что осенью мы выпустим пластинку и к зиме еще одну. Над двумя сейчас работаем.

В Екатеринбурге продолжается суд по делу о хищении денег пайщиков «Бухты Квинс». Изначально обвиняемых было двое — это бард Александр Новиков и его бывший партнер Михаил Шилиманов. Якобы при строительстве поселка они украли 54 миллиона рублей. Но затем Новикову удалось переквалифицироваться в свидетеля, а на скамье подсудимых остался только Шилиманов.