«Так добываются показания»: бывший член Свердловской ОНК — о пытках в колониях

4 октября проект Gulagu.Net сообщил о том, что в его распоряжение попал секретный архив ФСИН и ФСБ с записями пыток в российских колониях. По словам правозащитников, у них оказалось более 40 Гб секретных материалов. На одном из таких видео осужденного насилуют палкой. Вячеслав Башков, который был членом Общественной наблюдательной комиссии Свердловской области с 2010 по 2016 год, рассказал, что встречался с такими ситуациями в уральских колониях.

Ситуация в колониях как была плачевной со времен Советского Союза, так остается плачевной по сей день. Общественные наблюдательные комиссии, которые появились с 2008 года благодаря Дмитрию Медведеву, серьезно подсветили ситуацию, то есть начали вскрываться подобные факты, нарушения закона и самые настоящие преступления против человечности.

Но этого мало: должна работать прокуратура, Следственный комитет. А они, к сожалению, практически всегда дают отказные материалы. Почему так происходит? Возможно, у них есть своего рода солидарность с теми, кто пытает. Потому что очень часто при помощи пыток добываются показания, с которыми возбуждаются новые уголовные дела, добываются свидетельства для суда. Это всё незаконно, но, к сожалению, подобные факты были и у нас, в Свердловской области, тоже. Был у нас блестящий правозащитник Александр Ливчак, он даже в суде доказывал, что сотрудники правоохранительной системы используют пытки для добычи доказательств в следственном изоляторе.

В своей работе я тоже сталкивался с такими ситуациями. Сказать, что такое было каждый раз, я не могу. Но они были. В любой исправительной колонии есть разные условия содержания. Есть карантин, обычный отряд, отряд строгих условий, куда помещают нарушителей. А если мы начинаем смотреть, что за нарушения у них были, самые распространенные — не застегнул пуговицу, не поздоровался, закурил в неположенном месте, спал. За подобные нарушения людям дают до 15 суток штрафного изолятора, а когда у них накапливается несколько подобных нарушений, их водворяют в отряд строгих условий, где они попадают в руки своих «товарищей по несчастью». Мы, члены ОНК, очень часто слышали о так называемых зондеркомандах в таких отрядах. Это слово, которое использует руководитель Gulagu.net Владимир Осечкин в своих видеообращениях, достаточно распространенное в нашей среде и среде ГУФСН. Оно до сих пор применяется, кто-то им бравирует, кто-то ужасается от этого слова, но это выражение есть. Подобные вещи происходят в таких закрытых отрядах. Туда водворяют специально людей, чтобы их наказать, поместить в среду, где с ними происходят подобные страшные вещи. Мы слышали об этом, но получить видео было, конечно, невозможно.

Общественный наблюдатель может прийти, записать у себя в блокноте, в лучшем случае пронести диктофон (разумеется, официально) и записать осужденного, его рассказ. Но какие доказательства может предъявить осужденный, который сидит перед общественным наблюдателем? Он сидит, его трясет, это огромный мужик, он рыдает и рассказывает, что с ним происходило. Но как он может это доказать? Да никак. Но, поскольку мы слышали подобные вещи от разных осужденных, то невольно начинаешь верить этому. То, что мы все имеем несчастье видеть, целиком и полностью подтверждает это. И я не удивлюсь, если у Осечкина лежит папка и со Свердловской областью. Я буду рад, если ее нет, но с ужасом жду, когда это всё появится.

Скандалы о превышениях полномочий были и в ИК-54 и ИК-47, и где только не было. Были беспорядки, которые обычно пресс-служба ГУФСИН комментирует так, что осужденные пытаются добыть себе какие-то привилегии. Мое мнение — осужденных просто доводят до такого состояния, что они понимают, что если не выскажут протест, с ними будут происходить страшные вещи. Те самые вещи, которые мы видим на видео. Люди просто так себе вены не вскрывают. Просто так не пойдут, даже с мирным протестом, против администрации, ведь в этом учреждении еще сидеть. Они там живут, и, чтобы сказать что-то против руководителя — это большой риск для любого осужденного, ему могут просто изменить условия содержания, для этого можно найти много причин. Как у нас появляются «неисправимые осужденные»? У человека появляется 10 дисциплинарных взысканий за «не поздоровался». И его водворяют в отряд строгих условий, а потом этапируют в единые камерные помещения, это тюремные условия содержания, а там очень тяжело.

Осужденный, прежде чем вскрыть вены, или заявить о голодовке, он безусловно сто раз подумает. И если люди решаются на подобное, надо, чтобы прокуратура и следственные органы проводили тщательную проверку и выясняли, что происходит на самом деле. Но этого не происходит. Реальная работа начинается только тогда, когда происходит настоящая трагедия, когда сотрудники исправительных учреждений убивают заключенного. Такие случаи у нас тоже были.

Было бы здорово, если бы активные граждане Свердловской области, особенно жители городов, где есть исправительные учреждения, это Екатеринбург, Нижний Тагил, Краснотурьинск, призадумались, кто из них может пойти в 2022 году в ОНК, чтобы в этих комиссиях было поменьше бывших сотрудников ГУФСИН, проработавших в системе много лет, и побольше неравнодушных граждан, которые имеют свой взгляд на то, как должна развиваться система исполнения наказаний.

Ранее кандидат юридических наук, специалист в области управления, эксперт-консультант Общественной палаты Свердловской области Александр Коновалов, который отдал уголовно-исправительной системе 22 года, а на сегодняшний день он входит в Общественную наблюдательную комиссию Свердловской области, рассказал, чем должна закончиться правозащитная работа по обнародованию пыток в российских колониях, и о том, чем она закончится на самом деле.