Родина, мать зовет

Стыдно признаваться в некоторых вещах, но приходится: до «Елены» я не смотрел фильмов режиссера Звягинцева. Да, тех самых, обласканных призами и критикой «Возвращения» и «Изгнания», — не смотрел. Сознательно. Потому что не слишком люблю режиссера Тарковского, с которым Звягинцева сравнивают постоянно. Отдавая должное безусловной самобытности и гениальности Тарковского, ничего не могу с собой поделать — минуте на 8-й «Зеркала» я начинаю засыпать. Идти на Звягинцева, чтобы бороться в кинозале со сном, не хотелось.

И тут «прошел слух», что Звягинцев снял нечто принципиально иное, совсем не «тарковское». На злобу дня. Слух заинтриговал. Увиденное — не то что не разочаровало (спать не хотелось ни секунды), а потрясло.

Разум человеческий устроен таким образом, что при встрече с чем-то новым начинает судорожно искать ассоциации среди того, что уже есть в копилке памяти. Ровно так же и с кино: более-менее «насмотренный» зритель при встрече с новым фильмом невольно начинает думать: а на что это может быть похоже? «Елена» лично у меня в сознании связывается с двумя такими непохожими отечественными фильмами разных лет, как «Родня» Михалкова и «Груз 200» Балабанова. «Родня» — потому что в центре повествования конфликт отцов и детей и образ матери, в роли которой так и видится Мордюкова (хотя сам Звягинцев говорит, что Нонна Викторовна здесь была бы «слишком героиней). А «Груз 200» — из-за мощного эмоционального воздействия, бьющего наотмашь страшного диагноза всем нам. Причем Звягинцев, в отличие от Балабанова, обходится без изнасилования бутылкой и прочей внешней «чернухи». Звягинцев говорит языком не плаката, но штриха. А это впечатляет еще сильнее.

История, рассказанная в «Елене», очень проста. Немолодые муж и жена. Владимир (очередная блестящая актерская работа Андрея Смирнова), судя по внешним атрибутам: «Ауди», нехилая квартира – если и не олигарх, то весьма состоятельный человек. Жена при нем — нечто среднее между сиделкой и домработницей. У каждого из супругов непутевые дети от первых браков — богемная дочь у Владимира и сын Елены Сергей, проводящий свой высокоинтеллектуальный досуг за пивом и игровой приставкой. Сына Сергея Сашу надо устроить в платный вуз — мальчику, который в соответствии с пословицей про яблоко и яблоню недалеко ушел от папы, в полный рост светит великая и ужасная российская армия. Денег на учебу, кроме как у Владимира, взять неоткуда. Но супруг Елены не торопится помогать ее внуку…

Велик соблазн обозвать «Елену» социальной драмой про противостояние олигархов и люмпенов. Такой мотив, конечно, присутствует в мелодии Звягинцева. Причем, в противостоянии этом — и здесь еще одно сходство с «Грузом 200» — нет ангелов и злодеев: все отвратительны примерно одинаково. Со спокойной безжалостностью Звягинцев показывает и неприятного во всех отношениях сумрачного тирана Владимира, и быдловатую семейку Сергея. Но это приговор не только и не столько российскому обществу начала десятых, сколько обществу в принципе. Показательно, что изначально картина должна была сниматься на английском материале. Для Звягинцева проблема не в социальном, а в человеческом несовершенстве. В любые времена и при любых режимах дети не поймут родителей, бедные — богатых, и никто не в силах изменить свою судьбу. Даже усилия матери — неважно, Родины-матери, которую вроде бы, как и в «Родне», символизирует главная героиня, или просто мамы — ни к чему хорошему не приведут. Звягинцев далек от гневного осуждения и дидактики, но прозрачно намекает, что дальнейшая участь Елены и ее детей-внуков весьма незавидна. Живи еще хоть сто раз по четверть века — все будет так, исхода нет. Документальная точность и подчеркнутая нейтральность интонации, как ни парадоксально, только помогают Звягинцеву добиться глобальности обобщения. Так вроде-бы-социальный репортаж на тему «так жить нельзя» оборачивается притчей — одной из самых ярких и страшных в российском кино последних лет.

Обсудить фильм