"С пятилетним ребёнком окажемся на улице": из дома-памятника в центре Екатеринбурга выселяют семью, которая жила там 20 лет

Судебные приставы через две недели должны выселить из Дома Ошуркова (улица Чапаева, 10) семью, которая живёт тут с 1993 года – маму, папу и 22-летнюю дочь. Квартиру № 5 в здании-памятнике архитектуры суд признал нежилым помещением – значит, и людям здесь не место.

Скоро может прийти очередь другой части этой семьи, живущей в соседней квартире, № 4 – дедушки и бабушки, ещё одной их дочери и пятилетней внучки. В Ленинском райсуде сейчас решают, признавать ли и эту площадь нежилой. И люди, прописанные на ней, могут оказаться просто "призраками", "мёртвыми душами" – никто не обещает им никаких квадратных метров взамен на якобы нежилые помещения.

В целом выселение грозило жильцам пяти квартир Дома Ошуркова. Большинство из них так или иначе поучаствовали в судах, отстаивая право жить здесь.

Чтобы разобраться, что произошло в известном в городе памятнике, мы едем на Чапаева, 10, – но не в парадную его часть, где сейчас расположен "Центр традиционной народной культуры Среднего Урала", а заходим с другой стороны. Здесь нет лепнины, зато есть старые неоштукатуренные стены из кирпича и просторный двор в одуванчиках и ландышах. На второй этаж Дома Ошуркова можно попасть через покосившийся деревянный пристрой-подъезд. Он буквально опирается на железный гаражный бокс. Встречающая нас Ирина Карпова из квартиры № 5 говорит, что, если бы не этот гараж, пристрой бы, наверное, давно упал.

Ирина и её подруга-риелтор Марина, взявшаяся помогать выселяемой семье, ведут нас в квартиру. Пристрой-подъезд напоминает деревенский сарай из почерневшей древесины, в который через щели проникают солнечные лучи (зимой тут и снег наметает, говорит Ирина). Но пространство обжито: лежат домашние вещи, на стене старый натюрморт с фруктами, на соседней стене, словно оберег, висит тряпичная кукла.

История жизни этой семьи в памятнике архитектуры началась в 1986 году, когда родители 11-летней Ирины по обменному ордеру переехали сюда, в квартиру № 4, из муниципальной квартиры на Волгоградской. Памятник в это время был закреплён за ГТС (городской телефонной станцией), на которой работали супруги. По сравнению с прошлым местом жительства здесь было просторнее, и до работы добираться проще. Вскоре родилась вторая дочь.

Две квартиры, четвёртая и пятая, начинаются с общей прихожей – здесь много старой одежды, но всё довольно аккуратно, на стенах пластиковые панели, потолок явно новенький – в общем, обстановка отличается от деревянного "подъезда".

– Ремонт делали ещё до 2000-х, но потолок постоянно меняем: крыша подтекает – покупаем новые плитки, – поясняет Ирина.

Заходим в квартиру № 4: маленькая кухня-прихожая, из которой попадаешь в длинную затенённую гостиную, а ещё в небольшую светлую детскую с двухэтажной кроватью. Здесь тесно, но чисто, хотя чувствуется, что плита с пожелтевшими регуляторами уже хорошо послужила в этой жизни, а советская мебель чередуется с современной, как и во многих квартирах семей со средним достатком. В гостиной стоит большой плоский телевизор. Санузла нет – он в соседней, пятой квартире.

Родители Ирины живут здесь уже 20 лет. В 1989 году памятник архитектуры от телефонной станции вместе со своими квартирами передали на баланс "Управления культуры – Производственной группы по охране, эксплуатации памятников истории и культуры Свердловской области". Жильцы в это время стояли на учёте в Ленинском районе как нуждавшиеся в улучшении жилищных условий. Многодетная семья, жившая по соседству, в пятой квартире, действительно успела получить новое жильё и в 1993 году переехала из памятника.

К этому времени старшая дочь, Ирина, вышла замуж.

– Мы всё ещё стоим в этой очереди – дать квартиру нам не могли ни тогда, ни сейчас, но мы ходили, требовали. И в итоге по договорённости с управлением мы с мужем заняли пятую квартиру. На неё никто не претендовал, мы сделали ремонт за свой счёт, оплачивали коммуналку, обновляли крышу, – рассказывает Ирина.

В квартире № 5 новая семья получила официальную прописку. Ещё чуть-чуть – и, возможно, жильцы заключили бы договор социального найма, после которого можно было бы приватизировать жильё (хотя собственники отмечают, что приватизировать не хотели – больше было надежд на переезд "по очереди"). Но до этого всё равно не дошло.

– В 2005 году нас, всех проживающих, собрали, чтобы заключить с нами договоры социального найма, – Ирина показывает бланк несостоявшегося договора. – Мы их даже подписали – и отдали. А в управлении не подписали. Там сменился директор, и цели, видимо, тоже изменились.

Впоследствии жильцы обеих квартир неоднократно пытались заключить договор социального найма, но у них не получилось, даже несмотря на наличие обменного ордера. Здание предсказуемо перешло в собственность Мингосимущества Свердловской области, и его целиком – вместе с жилыми квартирами – передали в управление Уральскому центру народных промыслов и ремёсел (сейчас это Центр народной культуры Среднего Урала). Как отмечают жильцы, центр как госпредприятие не имеет полномочий заключать с ними договоры соцнайма, а собственник – МУГИСО – тоже не торопился с этим: квартиры № 4 и № 5 формально оказались нежилыми помещениями.

В свидетельстве о регистрации права оперативного управления всё здание на Чапаева, 10 – в том числе и квартиры – значится как нежилое. Без исключений.

– Именно в этот момент, при регистрации оперативного управления, было допущено грубейшее нарушение наших прав. Нас обманули, когда проводили обследования. Техники БТИ нас попросили предоставить доступ в наши жилые квартиры. Но, несмотря на то, что в жилых квартирах проживают – и зарегистрированы – жильцы, зарегистрировали это здание в оперативное управление как нежилое здание, – говорит Ирина.

Запутанную историю со статусом помещений – "жилое-нежилое" – описывает риелтор Марина. Они вместе с Ириной собрали множество документов, в которых написано, что здесь всегда жили люди – от самого очевидного, актуального кадастрового паспорта помещений до почти архивных документов.

– В техпаспорте 1959 года отражено, что эти помещения – жилые. Также мы видим справку, что здесь в 1976 году жили люди – многодетная семья, помните? – рассказывает Марина. – А в 1983 году в БТИ здесь провели учёт – не обследование, а просто учёт – и почему-то это всё вдруг записали как нежилое. Но в 2005 году в БТИ опять провели обследование с выездом на место, убедились, что здесь живут зарегистрированные люди, даже проверили законность проживания. Это было необходимо, поскольку тогда вышел указ – зарегистрировать право собственности на памятники архитектуры и передать их в оперативное управление. В БТИ по итогам оформили справку – по форме 8-ТИ – и в ней указали, что в западном крыле есть жилые площади! Но здание всё равно зарегистрировали целиком как нежилое.

Суд по выселению из пятой квартиры, "дополнительной", начавшийся ещё в 2014 году, семья проиграла, и теперь судебные приставы почти на пороге: получается, не вовремя спохватились, не предоставили в суд нужных документов, и, как отмечает Ирина, адвокаты тоже были не самые лучшие.

Заседания по более недавнему процессу о выселении из 4-й квартиры начались весной, для него собрали все возможные сведения – и, как говорит Ирина, истца – "Центр традиционной культуры Среднего Урала" – сразу попросили предоставить дополнительные документы о том, что помещение является нежилым. Следующее заседание – 21 июня. Так что какие-то шансы отстоять эту квартиру, по-видимому, есть, так как по крайней мере существует обменный ордер, подтверждающий законность переезда семьи.

– Но если проиграем, то на улице окажутся два пожилых человека, мать-одиночка и малолетний ребёнок, – говорит Ирина.

На пятую квартиру, где живёт сама Ирина, её дочь и бывший муж, ордера нет. Сейчас по ней подали встречный иск – по признанию права проживания в жилом помещении на основании срока давности, вложений в помещение и имеющейся прописки. И подготовили новый иск в Ленинский суд – по вновь открывшимся обстоятельствам, на основании собранных документов по истории пятой квартиры. Примут ли иск к рассмотрению, будет известно на следующей неделе. А пока задача – предупредить судебных приставов, чтобы не выселяли, пока в деле разбирается суд.

Ещё одна любопытная подробность: как свидетельствуют документы, при передаче здания органам охраны памятников здешних жильцов должны были переселить, и для этого даже выделялся жилой фонд в Ленинском районе (350 квадратных метров – это как 10 квартир по 35 "квадратов" каждая). Но куда был распределён этот фонд – неизвестно. А ещё жильцы Дома Ошуркова сейчас не платят коммуналку – только за электричество, и у каждой квартиры индивидуальный договор с Екатеринбургэнергосбытом. А вот подключение к холодной воде и теплу общее для всего дома, включая Центр традиционной культуры, но чтобы жителям поставить счётчики и начать платить, нужен договор соцнайма.

Мы связались с Центром традиционной народной культуры Среднего Урала, чтобы понять, почему проживающая по соседству семья оказалась в таком плачевном положении.

В центре рассказали: цели выселять людей из памятника перед учреждением культуры не стоит. Но стоит другая задача – "упорядочить" всю здешнюю недвижимость и определить, что и кому принадлежит.

– У нас есть предписание Министерства культуры Свердловской области, чтобы мы привели все документы, все ситуации с жильцами в соответствие с законодательством, с теми нормативными документами, которые сейчас существуют, – рассказала Е1.RU директор центра Виктория Новопашина. – Все жильцы, с которыми мы провели судебные разбирательства, не имели нормальных подтверждающих документов о том, что они имеют право жить в этих квартирах. Жильцы квартир № 4 и № 5 живут в нежилых помещениях – по документам Министерства по управлению государственным имуществом и по документам Регистрационной палаты эти площади являются нежилыми помещениями. С одной из этих квартир у нас завершены все суды, они даже обращались в прокуратуру. Но единогласно было принято решение о том, что они живут незаконно, у них нет ордера, они живут по устному разрешению: человек договорился с руководителем предыдущей организации – и ему разрешили пожить некоторое время. Эти помещения не являются жилым фондом. Вторая квартира – это тоже нежилой фонд. Но там существует обменный ордер. Тут встаёт вопрос – как много лет назад на нежилые помещения мог быть выдан обменный ордер? Вот мы и обратились в суд, чтобы нам это разъяснили. С нашей стороны никаких неправомерных действий не проведено – мы свои действия осуществляем исключительно через судебные органы, и никто незаконно людей из дома не выкидывает. Просто люди, которые двадцать лет здесь жили бесплатно, настолько к этому привыкли, и не хотят верить, что кто-то решил восстановить порядок – а это элементарное восстановление порядка.

В Центре отметили также, что, например, жители одной из квартир Дома Ошуркова уже сумели подтвердить своё право проживания в суде, имея ордер на помещение. В то же время жительница ещё одной здешней квартиры (которая физически выглядит как деревянный дом во дворе особняка Ошурковых) подтвердила своё право проживания на одну из комнат, на которую у неё был ордер, а вот вторую она заняла самовольно – и в итоге по ней суд проиграла. Ещё с одной квартирой у Центра вообще не было судов, потому что она находится в собственности у жильцов. Правда, есть отличие – все эти квартиры всегда считались жилым фондом.