«Не дай бог, закроются напрочь границы»: Николай Коляда — о семье и беспорядках в Казахстане

Уральский драматург Николай Коляда родился на территории современного Казахстана, и там, в селе Пресногорьковка Костанайской области, до сих пор живут его родственники. На своей странице в Facebook драматург часто пишет о родных и о Пресногорьковке, но очередной его пост выдался грустным в свете происходящих сейчас в Казахстане беспорядков.

Публикуем его пост целиком.

Я так боюсь, когда вдруг в душе и вокруг меня становится спокойно. Потому что я вдруг пугливо думаю: вот, счастье, поймал я его за хвостик — все живы, деньги на черный день припрятаны, кошки дома мурлычут, вода горячая есть, отопление есть, на улице — снег, как в «Иронии судьбы» под Новый год — так хорошо и спокойно. Идешь в театр — снег скрипит под ногами, фонари горят на улице — слушаю улицу города и боюсь.

Потому что обязательно, обязательно придет кто-то или что-то, накинется, задавит, раздавит и сделает так, что всё, всё вокруг станет тошным. Как бабки говорят: «Не смейся, а то потом заплатишь за это!» Всю жизнь вспоминать — не упомнишь всего, когда только-только наладилось и вдруг рухнуло.

Но из последнего: только-только вылезать я с театром стал из ямы — шабарк! — пандемия и второй год мука мученическая, только и думаешь, как сохранить то, что 20 лет собирал в кучку.

Деревня-то моя — рядом с Курганом, 130 километров, а до Костаная — 350. И первый город, в который я в детстве приехал и испугался, был Курган, а в Костанае, областном центре, я за всю жизнь был пару раз.

С девяностых годов, когда поставили таможенный пункт на границе в деревне Воскресенское, я ездил через границу — в степи таможенные домики стоят. Сначала русская, потом казахская таможня через два километра — ездил всегда с ужасом. От казахского таможенного пункта до Пресногорьковки — рукой подать, 20 километров, а такие там муки на границе — сдохнуть просто. Трясут, трясут, на снег вывалить всё из машины заставят вначале русские пограничники, а потом казахи.

Вез однажды сало и яйца от мамы, казах-пограничник говорит: «Запрещено! Нельзя!» Почему — не знаю. Мясо нельзя было, сало, яйца. Я так разозлился, кинул всё это в снег и сказал что-то грубое.

Только они, эти парни, придут на границу служить (что казахи, что русские — вся Пресногорьковка знает) — через полгода у него и дом двухэтажный, и машина, и всё, что хочешь. А откуда? И так везде там сложилось: кумовство, свояки, взятки, везде, везде, везде. У нас в России тоже примерно так, но нет такого жуткого разрыва между бедными и богатыми, есть еще какой-то средний класс. А там… Мама дорогая, Царица Небесная.

Мне вообще насрать, правду сказать, на все их политические разборки в Казахстане. Черт с ним, пусть будет снова эта граница жуткая, пусть они себе нажираются, а другие будут жить в бедноте, черт с ним, выживем, только пусть всё остается так, как было, только дайте покою, дайте тишины, только, не дай бог, закроются напрочь границы, и я никогда, никогда не смогу приехать к сестре, в наш дом в Пресногорьковке. Не смогу сходить на могилу к маме и папе и поплакать. А всё к тому идет.

И за что Бог посылает такие испытания, за что — не понимаю. На фотографиях — церковь Святого Николая в Пресногорьковке и я с артистами с моими у нашего дома. Это было пять лет назад, ездили на день рождения к Любе Морозовой в Рудный, показывали там спектакль «Баба Шанель» и на обратной дороге заехали в Пресногорьковку. Отец еще жив был, в последний раз его увидел тогда.

Ранее мы рассказывали, что местные политологи говорят о ситуации в стране. Президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев накануне обратился к партнерам по ОДКБ c просьбой помочь преодолеть террористическую угрозу — так теперь власти страны называют беспорядки местных жителей, переросшие из митингов из-за повышения цен на топливо.

Люди опасаются притеснения русского народа, поэтому стараются не выходить из дома. При этом в республику уже полностью закрыт въезд для иностранцев. С официальным заявлением о протестах уже выступило и Министерство иностранных дел Казахстана.