«Если родители узнают, посадят на электрический стул»: гей из Екатеринбурга — о службе в армии и любви

Денису 20 лет. Он отучился на дизайнера, отслужил в армии, а теперь работает. Денис вырос в полной и благополучной семье: мама, папа, он и сестра. В подростковом возрасте парень понял, что девочки его не привлекают. Денис рассказал нам, как живут ЛГБТ-люди в Екатеринбурге, почему он пошел отдавать долг родине и как знакомые относятся к его ориентации. Публикуем монолог Дениса.

Про учебу

Я учился в школе девять классов. В гимназии были раздельные классы — для мальчиков и девочек, хотя, по-моему, странно так разделять детей. Когда все мои одноклассники вставали на воинский учет, военкомат, видимо, обо мне не знал, меня не просили приносить какие-то документы, военный билет мне не выдавали. Когда я окончил школу, пошел учиться на дизайнера. Практически до 20 лет в военкомате ничего не слышали о моем существовании. 2020 год в колледже для меня был выпускным, и весной мама позвонила в военкомат с вопросом: «Почему вы не забираете моего сына в армию?» Так сказать, свинью подложила.

Вначале я очень сильно расстроился. Ко мне пришли домой сотрудники из военкомата и полиции, еще зачем-то представлялись почтой. Пока я доучивался, прошел медкомиссию, принес документы. Конечно, пытался откосить, жаловался на болезни, но никого это не интересовало, признали годным. Можно было сказать, что я гей, в армию бы тогда я не пошел, но были бы последствия. В лучшем случае отправят к психиатру, в худшем — положат в психушку на уколы.

Поэтому летом получил диплом дистанционно, и в июне меня забрали служить. В поезде ехали восемь суток, из-за пандемии выходить нельзя было из вагона. Я попал в мотострелковые войска на Дальний Восток и понял, что попал крупно.

Курс молодого бойца длился месяц. Вставали в 06:00, умывались, ели и шли тренироваться маршировать. Занятия длились часа по три. Остальную часть дня просто молча нужно сидеть и смотреть в потолок. Телефоны запрещены, книг нет. Когда командиру надоедало, что мы разговариваем, начинались наказания: отжимания, приседания.

Во втором батальоне, где я служил, было нормой вымогать деньги у парней, заставлять воровать. Ты станешь любимчиком командира, если украдешь у сослуживца, например, бушлат, берцы, шапку. Начальство там это приветствует.

Если украли у тебя, ты не найдешь, кто это сделал. А за утерю вещи может по-сильному влететь. Если ты не украдешь бушлат или не купишь его, то, во-первых, не в чем будет ходить, а во-вторых, командира накажут за то, что у его солдата нет вещей. Дальше по цепочке: он накажет роту, а сослуживцы уже разделаются с тобой.

В мужском коллективе не может не быть физического насилия. В армии дерутся не только друг с другом, но и бьют толпой за то, что просто не нравится. Меня это обошло стороной, но при мне несколько раз так били других парней. Чаще всего задирают нерусские.

За время службы я завел одного друга. Он, кстати, мне приглянулся, но никогда об этом не узнает. На лицо симпатичный, но дурак полный, конечно, и балуется наркотиками.

Мне кажется, в армии были подозрения, я как-то мог выдать себя. Не знаю как, возможно, из-за голоса пошли предположения. Я знаю, что были догадки и эти люди точили зуб на меня. Могли пройти и пихнуть, были намеки. Я ничего не отвечаю в таких случаях или отрицаю. Главное, не бояться, даже если толпой начинают доставать, и не показывать слабость.

Когда мы были на полигоне, приходилось мыться раз в неделю, если повезет, спать в сарае, где холодно. Еду невозможно есть, я сильно похудел, потому что ел один только хлеб, начались обмороки. Мы там стреляли, копали, но в основном косили траву маленькими лопатами. Это печально, потому что я понимал, что жизнь проходит, а я в поле кошу траву совочком. Но всё это можно было терпеть.

Я был писарем, поэтому мог пользоваться телефоном. Вообще, это незаконно. Если военная полиция увидит у тебя в руках смартфон, лучше сразу разбивать мобильник, иначе его заберут и найдут наверняка что-то антироссийское.

В армию вбухивают огромные бабки, но они не доходят. В части мы мылись в бывшем морге, ставили тазики на бетонные подиумы, где раньше трупы обмывали. Он был такой старый, как в фильме ужасов.

Насколько я знаю, солдат в армии должны обеспечивать одеждой при смене сезона. Когда начался зимний период, никому не выдали форму. Думаю, что командиры продают ее и так отмывают деньги. Командир сказал мне: «Роди себе бушлат, штаны, берцы, шапку, варежки». Мы пошли на огромную помойку, мне пришлось рыться в этом и искать себе одежду. Это точкой кипения для меня было, потому что там крысы, а ты руками перебираешь всё в мороз.

После этого я позвонил психологу в часть. Мы больше часа говорили о службе, как я себя чувствую, как я жил до армии. В итоге меня предложили отправить домой пораньше, я отслужил всего полгода и уехал домой в декабре. Но психологу я тоже ничего не сказал про ориентацию.

Про ЛГБТ, любовь, семью и будущее

Я понял, что девочки мне неинтересны, когда окончил школу. Мне было лет 15-16. У меня была девушка, потом стал общаться с парнями и понял, что это совсем разные вещи.

В Екатеринбурге есть клубы, где проходят ЛГБТ-тусовки. Этого особо никто не скрывает. Сколько я ни бывал в таких заведениях, никаких проблем не случалось. Я не расстраиваюсь, когда слышу пренебрежительные высказывания об ЛГБТ. Это неприятно, но ничего не поделать. Ты привыкаешь, когда на каждом углу так говорят.

Мама и папа — патриоты и очень верующие люди. Сестра просто гомофобка.

Когда родители спрашивают, когда будут внуки, я отвечаю: «Никогда. Я просто не хочу детей». Из-за этого не возникает подозрений, что со мной что-то не так. Родители думают, что это пройдет с возрастом. Они были рады, что я пойду служить, считали, что у меня мозги на место встанут. Я не хотел идти в армию, потому что понимал, что меня там ничему не научат. А родители уверены, что это просто необходимо.

У меня немного друзей, мне сложно открываться. Это не связано с тайной, просто я особо не умею заводить знакомства. Но мои близкие друзья знают, что я гей. Первыми об этом узнали одногруппники, сказали, что догадывались, отреагировали нормально.

Молодого человека нет. Когда я ушел в армию, мы расстались. Я до сих пор не знаю почему. Мы начали редко общаться, я написал длинное сообщение и сказал, что нужно что-то решать. В итоге он сказал, что я обидел его этим сообщением. Сейчас мы общаемся, но уже не вместе. Я никогда не искал себе парня — сам придет. Это всегда происходит само собой.

Через десять лет я вижу себя с работой, домом и десятью кошками. Не представляю парня в жизни, потому что придется заводить детей, а я их не люблю. И если заводить все-таки детей, то точно не в России — не хочется портить им психику. Я бы хотел переехать в Париж, я был там пару раз, мне нравится этот город, и одна из причин в том, что во Франции разрешены однополые браки. Хотя я считаю, что штамп не меняет сути отношений.