«Я вообще не думала, что нас это коснется»: в Екатеринбурге семья заболела COVID-19 на самоизоляции

Уже неделю Дарья Шибаева вместе с мужем и маленьким сыном лечится от COVID-19 в 40-й больнице. Она рассказала о симптомах и лечении коронавирусной инфекции, а также о том, как заразилась вся ее семья.

Хочу начать с того, что я вообще не думала, что нас это коснется. Мы соблюдали все меры предосторожности. В конце марта мы самоизолировались, заказывали на дом продукты, муж на работу не ходил. Шанс, что мы заразимся, был минимальный. Но после майских праздников мужу нужно было выйти на работу, и он где-то подцепил коронавирус, может, в общественном транспорте, в каршеринге. В пятницу, 29 мая, он пришёл с работы и пожаловался, что у него сухой кашель, температура была 37. Мы не придали особого значения. Но уже вечером в субботу температура поднялась до 38, а в воскресенье утром она была 38,6. А у нас ребенку 8 месяцев, мы испугались, и муж изолировался в другую комнату. Но потом врачи сказали, что если кто-то один из квартиры заболел, то изолироваться уже бесполезно.

У меня началась паника, потому что ребёнок маленький, а болезнь ещё не изучена. Непонятно, куда идти, что делать. В понедельник вызвали терапевта для мужа. Мы прикреплены к 7-й горбольнице, живём в Кировском районе. Отреагировали достаточно быстро, правда, приехал не терапевт, а фельдшер. Он был в одноразовой маске и медицинском халате, без защитного костюма и без перчаток.

Им, видимо, не хватает средств защиты, а на вызов ехать надо, поэтому приходится идти в чем есть. Фельдшер осмотрел мужа и померил сатурацию (содержание кислорода в крови). Как я поняла, если этот показатель ниже 95, то это уже критично, а норма — от 96. У мужа сатурация была как раз 96. Медик сказал, что ничего страшного нет, выписал антибиотики и полоскание для горла. Тогда мы уже понимали, что тоже заразились. Я начала искать, где можно сделать тест на COVID-19, так как фельдшер сказал, что показаний для сдачи теста нет и мы не сможем провериться бесплатно. Я позвонила в Роспотребнадзор, какой-то суровый молодой человек так ответил на мои вопросы: «Ни в какой частной клинике вы этого теста не сделаете. Если вас не устраивает, как вас лечат, то звоните в здравоохранение и меняйте врача». Я поняла, что там мне ничего не добиться. Мы оказались в подвешенном состоянии.

Приняли решение сделать тест в «Хеликсе». Когда мы зарегистрировались на сайте, нам пришлось указать, что симптомов ОРВИ нет. Мы выбрали эту лабораторию, потому что они делают все бесконтактно, чтобы был минимальный риск кого-то заразить. Медработник ждал за дверью, мы упаковали все в отдельные пакеты и отдали, это было утром 2 июня.

Ночью нам с ребенком стало плохо, и мы вызвали скорую. У ребёнка была температура 38,3, у меня 37,9. Ребенок был активный, симптомов ОРВИ не было. Скорая приехала достаточно быстро по нашим меркам — за полтора часа. В этот раз врачи приехали в костюмах, во всем обмундировании. Померили всем содержание кислорода в крови, у нас было где-то 97, то есть тоже в пределах нормы. Врачи уверяли нас, что это не коронавирус, так как мы бы сразу почувствовали сдавленность в груди и затруднение в дыхании. Хотя я редко болею, у меня хороший иммунитет, но тут у меня была ужасная ломота в костях. Я поэтому еще заволновалась: если у меня организм так реагирует, значит, для него это что-то новое. Они спросили, поедем ли мы в больницу, а так как у ребёнка особых симптомов ещё не было, мы отказались. Про тесты врачи и фельдшеры скорой ответили, что показаний нет. Я не стала настаивать, так как мы уже сделали платные тесты.

На следующий день после скорой, 3 июня, к нам пришёл педиатр, она тоже была без средств защиты, просто в маске. После того как нам пришли положительные тесты, ее временно сняли с работы, а до этого, возможно, она ходила на вызовы. Ночью с 4 на 5 июня нам пришли положительные результаты, 5-го днем мы уехали в 40-ю больницу.

Кризисный момент мы пережили дома, и ехать в больницу я не особо хотела, так как болезнь протекала уже в легкой форме, но нам не дали права выбора. Фельдшеры «ковидной» скорой ругали нас за то, что мы не сообщили в скорую о болезни сразу. А нам даже тесты не сделали и сколько ресурсов потратили впустую. По приезде в больницу нас поселили в последнюю свободную трехместную палату в инфекционном госпитале. Мне рассказывали много случаев, когда разделяли семью, поэтому я порадовалась, что мы в одной палате.

С первого дня болезни муж плохо себя чувствовал. У него был сухой кашель, через пару дней появилась мокрота, температура скакала от 37 до 39. Потом высокая температура появилась и у нас с сыном. Я не могла встать с кровати, кружилась голова, я была как в тумане, ломило тело.

К 5 июня, когда нас госпитализировали, я уже не чувствовала ни запахов, ни вкуса. Муж чувствует все вкусы и запахи, а я до сих пор нет. Из чего котлета — из мяса или рыбы, — я могу определить только по консистенции. По вкусу понимаю только горечь, сладкое и соленое, больше ничего различить не могу. А так уже хочется вкусностей, скучаю по пицце, красным ягодам, соусам и другим ярким вкусам. Очень грущу, что не чувствую вкусов, врачи говорят, что все вернется, но когда — неизвестно, потому что все индивидуально.

Кстати, вначале у нас была и тошнота. Сейчас никаких симптомов не осталось, только отсутствие запахов и вкусов у меня.

Когда мы только поступили, нам с ребенком дали капать гриппферон, так как ребенок находится на грудном вскармливании и сильные лекарства назначать нельзя. Я не особо верю в гриппферон, да и симптомы у нас уже практически пропали, поэтому мы его не капали. Ещё нам дали микстуру от кашля и фурацилин для полоскания горла, а мужу — антибиотики. Когда мы были еще дома, фельдшер выписал аугментин, а в больнице — сначала азитромицин, а потом противомалярийные, точное название не помню.

За все время болезни нам ни разу не сделали КТ, нам сказали, что без особых показаний его не делают, доступен только рентген. Нам сделали его 6 июня, на второй день после госпитализации, тогда же и взяли анализы. КТ даёт в десять раз больше вреда, поэтому его делают только при ярко выраженной клинической картине. Ребёнку рентген сделали только 11 июня, потому что я настояла на этом. Хочется быть уверенной, что с ребенком все в порядке. А тесты на коронавирус у него взяли 8-го и 12-го числа.

Нам из палаты выходить запрещено, а к нам медики заходят только в защите. Мне жалко врачей — такая жара, а они в таких костюмах. Медики, кстати, очень хорошие, веселые, сохранили позитивный настрой. Но все же втроем в палате непросто, поэтому я надеюсь, что нам придут отрицательные результаты. В палате есть ванная, туалет, раковина, две взрослых кровати, одна детская. Еду мы забираем в специальном отсеке, чтобы не было контактов. Кормят вполне неплохо, приносят отдельно еду мне, мужу и ребенку. Не отель «все включено», но мы и не на отдыхе.

Сначала врачи сказали, что мы будем находиться в больнице три недели. Но несколько дней назад они сказали, что у них изменились указания, и теперь они нас выпишут, если будет хотя бы один отрицательный тест. А мы дома будем долечиваться под наблюдением участкового терапевта. Врачи точно ни в чем не виноваты, они, скорее всего, заложники ситуации. Но это довольно странно.

Медики говорят, что в больнице лежит очень много тяжелых пациентов, реанимации переполнены, стационары тоже. Создалось впечатление, что они хотят нас поскорее выписать, но они точно не сами это решили, я думаю, что в больнице просто освобождают места.

UPD: Семью Шибаевых выписали из 40-й больницы 13 июня. Отрицательные мазки на COVID-19 им так и не пришли, за пациентами будет наблюдать поликлиническое отделение больницы, к которой они прикреплены.

Накануне медики заверили, что сейчас мы переживаем то самое плато, после которого должен наступить спад, однако вот такие колебания еще возможны. Эпидемиологи рассказали о девяти сценариях распространения инфекции. А мэр Екатеринбурга вновь ответил на вопросы горожан о пандемии и выходе из карантина.

Об уральских врачах, которые с самого начала пандемии лечат пациентов с коронавирусом, мы рассказываем в проекте «Спасибо, доктор!». Одна из героинь проекта — инфекционист 40-й больницы Анна Овчинникова. Мы поговорили с ней о точности тестов, выходе из эпидемии и поддержке медиков. А также в рамках проекта врач-эпидемиолог рассказала, как проводятся расследования.