«Я живу в памятнике»: что скрывают три деревянные избушки, построенные автором Белой Башни

В зеленой зоне Дворца спорта на Большакова притаились три деревянных избушки с необычными крышами, балкончиками и резьбой. Они выглядят как нарядные садовые домики посреди города. В общем-то, так оно и есть — почти. Избушки построили в 1940-е годы по проекту известного архитектора Моисея Рейшера как воспоминание о деревянных особняках и дачах первых десятилетий ХХ века. А затем поселили туда людей. Во второй серии проекта «Я живу в памятнике» мы выяснили, кто сейчас обитает в этих домах.

У домов есть официальное название — «Комплекс брусковых коттеджей», это памятник архитектуры регионального значения. Их адрес — Большакова, 82, 84 и 86. Изначально избушек было четыре, но одну уничтожили в 90-е годы.

«Здания имеют симметричную композицию, выстроены из бруса с частичным покрытием тесом и резными декоративными элементами на фасадах, — рассказывается на сайте Управления госохраны памятников. — В оформлении использованы балконы с резным ограждением, веранды с витражным остеклением, высокие крыши с мансардным этажом. Входы в здания расположены с двух сторон, так как первоначально предполагалось заселение в дом двух семей».

Здания построены в стилях псевдорусский и модерн. Каждое из них индивидуально и одинаково значимо.

Когда мы пришли по адресу, оказалось, что два домика (№ 84 и 86) уже пустуют, причем один из них (№ 84) очень сильно поврежден огнем. А вот в третьем (№ 82) всё еще живут несколько семей.

У жилого домика — два подъезда слева и справа, скрытых за заборами. Справа мы обнаружили звонок и тут же вызвали большое недовольство у местной собаки. Спустя несколько минут бурного лая нам открыл мужчина лет тридцати пяти, но разговаривать отказался.

— Наш дом не относится к памятникам, вы что-то путаете. А у меня много дел, — сказал он.

С другой стороны нам улыбнулась удача. После стука открыл мужчина по имени Николай и охотно рассказал о своем доме.

— Я здесь не живу, это моя дача, моя деревня. Мне квартира досталась по наследству, здесь жила моя тетушка, — объяснил он. — Как я знаю, она была домработницей у человека, который строил этот дом. Его звали Михаил Николаевич Сушков.

В той половине дома, где «дача» у Николая, три квартиры, две на первом этаже и одна на втором. Его квартира находится на первом, она состоит из кухни, одной комнаты среднего размера и одной совсем крошечной, похожей на кладовку. В соседних квартирах никого нет.

— Где-то с конца 80-х годов здесь оставались три бабушки — на втором этаже, моя тетушка и в квартире рядом. Порядок был идеальный, но всё приходило в негодность, двери выпадали, ворота, — рассказывает Николай. — Потом старушка сверху умерла, квартира досталась ее племяннице, она тоже уже пожилая, здесь не живет. Квартира рядом со мной тоже досталась в наследство пожилым, они здесь не живут. В общем, я один.

Удобств в доме нет никаких — туалет на улице, вместо отопления — печки, вместо водоснабжения — колонка на значительном расстоянии от дома, да и ту хотели отключить, чудом удалось отстоять. Зато есть собственный сад с морковью и салатом.

— Я живу недалеко и, можно сказать, в деревню хожу пешком, — говорит Николай. — Если тут находишься вечером, в какой-то момент вообще забываешь, что ты в городе — такая тишина стоит. Особенно лет 15 назад, когда не было столько машин. А для постоянного жилья этот дом не приспособлен. Туалет напрочь забит. Когда ремонтируешь, начинаешь понимать, как экономно дом строили. Где нужно было маленьким гвоздем забить — забивали большим. Видимо, других не было. Зимой сюда вообще можно не приходить.

Среди местных жителей, кстати, ходят слухи, что строили дома пленные немцы. Вероятно, это связано с именем архитектора Рейшера, который делал проект избушек.

— На кухне печку делали какие-то рукожопые иностранцы, пленные немцы что ли, — откровенно говорит Николай. — Топили углем, она и лопнула. Ее надо ремонтировать. Пока приходится включать обогреватель, а отопление тоже недешевое сейчас.

По словам Николая, к нему нередко приходят с вопросом о выкупе квартиры, но он не соглашается так просто ее отдавать.

— В последний раз риелтор приходил, я говорю — давай, покупай, только я попрошу больше, чем надо. Мол, ты пойми меня правильно. 15 миллионов согласен дать? Гулять так гулять. Говорю, я уеду в Таиланд и всё, — рассказывает Николай.

Соседний дом, тот, который до наших времен не сохранился, по словам Николая, снесли примерно в 1992 году. Тогда комплекс избушек еще не признали памятником.

Про своих соседей он ничего не знает. Говорит, в зеркальной квартире в соседнем подъезде живет семья с детьми (судя по всему, того самого мужчины, который не стал с нами разговаривать).

Соседний дом № 84, по словам Николая, расселили года четыре назад, с тех пор там часто бывали бомжи. Они жгли костры прямо на полу, вот и случился пожар. Посмотрите, в каком состоянии этот дом сейчас.

Третий дом, № 86, выглядит прилично, хотя и заметно, что он уже нежилой. Окна забиты, на улице — предупреждающая лента. Во дворе сохранились сарайчики, рядом с одним из них стоит старый холодильник. Двери в оба подъезда оказались закрыты, но нам снова повезло: в окно нас увидел охранник, вышел и провел небольшую экскурсию.

И еще несколько фото с улицы.

В первой серии проекта «Я живу в памятнике» мы рассказывали о старинной усадьбе на Чернышевского, 9, где осталась всего одна жилая квартира — все остальные люди съехали. Супруги Светлана и Андрей мечтают взять весь дом в аренду и открыть в нем музей-хостел.