«Не думайте, что мы оставим эту землю за копейки»: как живут екатеринбуржцы, чьи дома попали под реновацию

Мэрия Екатеринбурга определилась с первыми участками, которые попадут под комплексное развитие территорий (КРТ). В народе эту программу называют реновацией. Речь идет о двух территориях в Орджоникидзевском районе.

Где будет реновация:

• Участок в границах улиц Баумана, Шефской и Энтузиастов. Всего здесь 13 жилых домов, 4 из них признаны аварийными.
• Участок в границах улиц Донбасской, переулка Черниговского и переулка Суворовского. Всего здесь 10 домов, лишь 2 из них признаны аварийными.
  

Мы отправились на Эльмаш и поговорили с местными жителями о том, как они относятся к реновации и готовы ли отдавать свои дома под ковш бульдозера.

На удивление квартал на улице Баумана выглядит опрятно, местами во дворе даже есть асфальт. Правда, между домами громоздится куча хлама: старая мебель, ковры, тряпки и коробки. Но, похоже, местных жителей это не смущает. Почти во всех двухэтажных домиках горит свет — во всех, кроме тех, что сгорели дотла.

Пройти в подъезд дома № 40 труда не составляет: на двери нет ни кодового, ни обычного замка. Внутри нас встречает собака, которая пристроилась под лестницей. Местные жители оставили ее здесь, потому что хозяйка умерла. Не выкидывать же на улицу?.. Стучимся в первую квартиру, открывает женщина лет семидесяти.

— Мы в курсе про снос домов, — отвечает женщина, которая побоялась представиться. — Но вообще-то [реновация] нужна. Мы уже и собрание по этому поводу проводили, сейчас будет следующее. Мы еще решаем, сами не определились.

Отвечать на дальнейшие расспросы она отказалась и отправила к своей соседке, которая выступает старшей по дому.

— Мы только документы получили, — рассказывает Зинаида за закрытой дверью. — Там написано, что нам нужно провести собрание, его еще не было. Но я документы полистала и нигде не нашла, на каких условиях нас будут выселять. Вот сейчас скажут да, а меня потом в маневренный фонд?

Женщина подчеркнула, что для начала хочет выяснить все условия и параметры программы, прежде чем соглашаться. Наша собеседница указала на сгоревший дом № 22 на Шефской.

— Вон дом сожгли, а людей отправили в маневренный фонд, — говорит она. — Но они туда не поехали, потому что оттуда могут выселить. В администрации же говорят, что у них нет денег на выкуп квартир, и знакомая моя теперь живет у снохи, у которой самой трое детей в двухкомнатной квартире. Вот вам и условия выселения.

У соседнего дома встречаем дедушку. Он представился Игорем Ивановым.

— Я знаю о сносе, но документов пока еще не видел, — уточняет пожилой мужчина. — Нам должны дать квартиру и только после этого снести. Что мы по этому поводу думаем? Выезжать будем, что тут еще делать? У нас до этого четыре дома снесли, всех повыселяли [по программе сноса ветхого и аварийного жилья].

Наш собеседник уточнил, что он находится в лучших условиях, потому что квартира у него не приватизирована, а находится в социальном найме. Поэтому ему дадут жилье, аналогичное по площади. Игорь Иванов добавил, что живет здесь уже 21 год, а его сожительница — и того дольше.

Освещения во дворе нет, разве что от крылец — но и то не во всех горят лампочки. Двигаемся дальше и подходим к дому № 26 на Шефской. В подъезд ведет железная дверь на кодовом замке. Пытаемся дозвониться до жильцов. Спустя три минуты нам открывает женщина в синем халате. О реновации она ничего не знает и пока не может ответить на наши вопросы, но стучится к соседке, которая выполняет роль старшей по дому.

— Программы мы этой не читали и не знаем, что власти хотят, — рассказывает Людмила. — Когда только заходила речь о реновации, к нам поналетели люди, говорят: да нас обманут! Но почему? Мы же не против. Мы за реновацию, но за московский вариант. Если вы предлагаете программу, то она должна быть в первую очередь для людей, а не против них. Если я должна уйти из этой квартиры и получить непонятно что, зачем мне это нужно? Во-первых, всё, что у меня есть, нужно выбрасывать, в новом жилье другие размеры комнат, там другие шторы. Во-вторых, мы пожилые люди, нам морально тяжело переезжать.

Женщина подчеркнула, что местных жителей нужно заинтересовать, дать стимул, чтобы они хотели расстаться с жильем.

— Мне нужна та стоимость, по которой я смогу купить адекватную квартиру, не в старом доме. Смысл мне покупать в старом? Зачем иначе всё это? — задается вопросом Людмила. — Как-то Иннокентий Шеремет сказал, что у нас тут живут пьяницы, они на всё согласны. Пришел бы этот негодяй к нам в подъезд и увидел, тут такие светлые головы живут! У нас тут три главных инженера крупнейших заводов. Я считаю, что первым пунктом этой программы должно быть улучшение жилищных условий.

Наша собеседница уточнила, что прожила в этом доме 38 лет, у нее сейчас трехкомнатная квартира, которая стоит не меньше трех миллионов рублей, и она не согласна менять жилье на другое, где меньше комнат. Кроме того, женщина не уверена, что за ее недвижимость могут дать соответствующие деньги.

— На Московской горке стоят частные дома, у них сотка стоит по несколько миллионов, — пояснила она. — И чем собственник на Горке отличается от меня, собственника квартиры на Эльмаше? Я понимаю, что там земля немного дороже и что у него один дом, а у нас многоквартирник. Но почему-то у них выкупают землю за миллионы, а нам при сносе дают денег столько, что не факт, что купишь такую же квартиру. Это непонятно.

Людмила подчеркнула, что так просто с квартирой не расстанется.

— Если начнут жечь, мы купим материалы и построим [на пепелище] дом за два дня. Инженеры у нас тут есть, — заявила наша собеседница. — Иначе у нас ничего не останется. Ипотеку я брать не буду, я на пенсии, скитаться по аварийному фонду не пойду. Да, сначала вагончики поставим, коттеджи же ставят за один день? Не думайте, что мы уйдем и оставим эту землю за копейки.

Женщина уточнила, что в скором времени состоится общее собрание жильцов, где они обсудят предстоящие варианты.

Ранее губернатор Евгений Куйвашев рассказал об 11 площадках под реновацию в Свердловской области. Также мы сообщали, что власти уже определились с правилами сноса старых кварталов в Екатеринбурге. Под реновацию и снос могут попасть не только двухэтажные бараки, но и хрущевки.

Закон о КРТ в Свердловской области вступил в силу 3 апреля. Проект предполагает обновление жилого фонда за счет сноса старых и строительства новых домов. Из-за этого КРТ называют реновацией, по аналогии с московской программой. Однако столичный опыт сложно применить к Екатеринбургу, да и власти говорят, что ставить знак равенства между программами некорректно.