Человек, в которого никто не верил: безработный отец-одиночка поднимает двоих детей в Екатеринбурге

«Жена у него ушла в неизвестном направлении», — сдержанно говорят об Александре в кризисном центре «Аистёнок», где помогают отцу-одиночке.

Александру 36 лет. В его собственности целых четыре комнаты в коммунальной квартире в Юго-Западном районе. Обои местами бахромой свисают, пол истёрт — давно не было ремонта. Но чисто, опрятно. Заметив в коридоре наши грязные следы, тут же подскочил с тряпкой, затёр.

Насчёт бывшей гражданской жены Александр сказал прямо, не пытаясь увильнуть от неприятного вопроса.

— Пьянствует где-то, она вечно пропадала. Ушла и ладно, придёт — не пущу. Я такой же мог быть. Да я и был… С 7 до 23 лет бродяжничал. Видно по мне? Школа? Да какая школа. В 90-е родители пить начали… сильно. Я на улице. Потом в интернат забрали для трудных, потом спецучилище для таких же… за забором. Вот и не выучился, в слове «блин» четыре ошибки делаю, правда! Сыну не могу помочь уроки сделать!

— А в 23 года что?

— Женился. На работу пошёл изолировщиком. У нас четверо детей было: трое от первого брака жены Марины и Коля — наш общий. Всё нормально шло, сад уже собрались покупать. И тут оказалось, рак у неё, быстро всё случилось, Марина умерла. Детей старших разобрали бабушки. Мы остались с Колей… Жили как-то…

Потом Александр сошёлся с новой женой — Настей. И его снова сорвало. Она перевезла к нему свою дочь Машу и... пропала. Потом нашлась. Родила общую с Александром дочку Аню. Потом снова пропала. Так и жили.

— Сами не пили?

— Пил.

Александр, в которого в детстве и юности никто не верил и не вдохновлял на хорошее, умудрялся совсем не сорваться, не уходил в загулы окончательно. Как-то выкарабкивался. Тянул детей: двоих своих и Машу. Кормил, одевал, следил за внешним видом. Косички заплетать не научился — просил соседей по коммуналке. Но сам мыл полы, варил супы. Нам хвастается: «Я всё могу приготовить, даже крем для торта взбить».

Аня родилась недоношенной, наверно, не больше килограмма.

— Когда родилась, умещалась у меня на ладони, — вспоминает Александр.

Александру говорили, что дочь будет инвалидом, будет отставать в развитии. Он сам ходил с ней по врачам. Ей сейчас три годика. Умница, говорит хорошо, как пишут в медицинских документах: речевое развитие соответствует норме.

12-летний Коля тоже приветливый, симпатичный парнишка. Нет на них никакой печати неблагополучия. Наверно, и в опеке (которую часто ругают) это заметили, раз, несмотря на жалобы соседей (что, порой отец пьёт неслабо), дети остались тут. Раз ответственность осталась, значит, должно получиться.

— Когда последний раз эта... пропала… окончательно… два года назад, её лишили родительских прав на Машу, — рассказывает Александр о второй жене. Называть её по имени он упорно не хочет. — Машутку, ей лет 8 было, забрали в приют (соседи жаловались в опеку, что отец пьёт. — Прим. ред.). Я всё хотел забрать, шесть лет ведь растил! Просил, просил. Но мне не отдали. Решили, что я не смогу… А потом узнал, что её, оказывается, уже забрали в приёмную семью.

Александр безработный, сидит с ребёнком, в садик Анюта пойдёт в мае. Живут на пенсию сына — Коле платят после смерти матери пенсию по потере кормильца. Негусто, но Александр научился жить на сто рублей в день:

— Фарш по акции — 30 рублей, хлеб — 20, макароны — 20, ну на фрукты надо ещё, конечно, денег детям выкроить, витамины купить, «Компливит» какой-нибудь, — считает он.

Одну из комнат сдают квартирантам — двум дедушкам. Один — почтенных лет, седовласый, от пальцев рук до пальцев ног покрыт художественными наколками. Прямо как из криминального сериала. Теперь, понятно, в силу возраста от молодых дел отошёл, стал обычным дедушкой, в речи с детьми и соседями вроде никаких блатных словечек не слышно.

— Квартиру он потерял, пока был… сами знаете где, я сдал ему угол, — объясняет Александр.

Сам он, несмотря на бурную, непутёвую юность, грани, к счастью, не переступал: не судим, не отбывал.

То, что опека забрала дочку гражданской жены Насти, Александр считает справедливым. Но за своих (по крови) детей решил бороться. С самим собой. Закодировался. Начал делать ремонт. В одной из комнат — свежие обои, в ванной — современная плитка.

— Квартира эта добрая, но подминает под себя, — говорит он. — Много скандалов, зла тут было, но я борюсь, задабриваю. ухаживаю за ней. Все комнаты, кухню отремонтируем с дедушкой (так он и дети называют одного из квартирантов. — Прим. ред.), и приезжайте ещё, снимайте. В садик Анюта пойдёт, я на работу выйду. Хорошую работу найду, денежную… грузчиком, например.

— О чём мечтаете?

— У меня банальная мечта так-то… Нормальную маму детям найти, чтобы любила их. Хотя я счастливый вообще: любить есть кого, ругать, воспитывать есть кого. Вот и напишите, что я счастливый человек.