E1.RU посадил известную гонщицу из США за руль жигулей и отправился колесить по Екатеринбургу: видео

Дженнифер Кобб — профессиональная американская гонщица и владелица гоночной команды, которая выступает в NASCAR. Она уже 28 лет доказывает, что женщины водят не хуже мужчин. И, когда Дженнифер приехала в Екатеринбург, мы посадили ее за руль старых жигулей и отправились по задворкам города.

Уговаривать гонщицу сесть в советский автомобиль не пришлось: на улице шел снег, и Дженнифер, прилетевшая в балетках и легком пальто, согласилась, как только узнала, что в жигулях, которые нам предоставили наши друзья из «Old Motors Екатеринбург», есть печка.

Мы поговорили с ней о постоянных автокатастрофах, усыновлении русского ребенка, феминизме, наших разбитых дорогах и о том, почему гонщики не пристегиваются и на каких автомобилях они гоняют по городским дорогам, наводя страх на остальных автомобилистов.

— Как вы отвечаете на вечный вопрос, кто лучше водит: мужчины или женщины?

— Женщины, конечно!

— У вас собственная гоночная команда Jennifer Jo Cobb Racing. В ней есть девушки?

— У меня была одна девушка-водитель, которая ездила на моей гоночной машине. А в этом году у меня было трое мужчин-гонщиков, и все трое попали в аварии. Еще одна девушка выступала на моем грузовике (один из классов автомобилей, которые участвуют в NASCAR. — Прим. ред.), которая тоже попала в аварию. Через меня прошло много девушек: механики, девушки, которые меняют покрышки на пит-стопе. Это очень приятно — иметь возможность дать им их первый опыт, а затем смотреть, как они растут и переходят в крупные команды. Или работают над организацией гонок NASCAR.

— А вы сами часто попадали в аварии на гоночной трассе?

— О да, каждый гонщик в них попадает. Не знаю, сколько раз было у меня. Мы не уделяем этому особого внимания. Я знаю гонщиков, которые попадают в ДТП чаще, чем финишируют. В среднем я попадаю в аварии один-два раза в год.

— Сколько вам было, когда вы впервые сели за руль?

— Я начала участвовать в настоящих гонках в 1991 году, когда мне было 18. Это было в Канзас-Сити. Маленький трек, в полмили. А просто водить начала в 16. У вас водительские права можно получить только с 18, а в США много детей водят и участвуют в гонках.

— В одном из ваших интервью я прочла, что вы работали официанткой, чтобы накопить на запчасти для гоночной машины.

— Когда я была маленькой, мой папа купил маме очень хорошую машину. И, когда он вез маму на работу, он сажал меня на колени. И мы вдвоем как бы вели машину. Сейчас бы родителей арестовали за такое. Я попросила папу, чтобы он оставил эту машину мне. Она простояла много лет, и, когда мне исполнилось 16, я села за руль. Я получила первую работу в 15, в «Бургер Кинге». Проработала там всего лишь месяц или два. Затем мне исполнилось 16, и я начала продавать подержанные автомобили. С каждой продажи я покупала новую деталь. Потом работала парковщицей, побывала за рулем огромного количества машин. Затем была официанткой, барменом, работала в рекламном агентстве какое-то время, продавала канцелярские товары. Потому что, кроме гонок, у меня не было страсти.

— На это уходило много денег?

— Когда я была студенткой и у меня не было других расходов, почти вся моя зарплата шла на поддержание автомобиля. Если ты хочешь обычную городскую машину, можешь найти очень дешевую, но в гонках, конечно, чем быстрее автомобиль, тем он будет дороже. Гоночные машины очень сильно эволюционировали с того момента, когда я начала профессиональную карьеру — за 28 лет.

— Почему NASCAR так популярен в США?

— Мы просто привыкли к этому, это самый популярный вид автоспорта. Как-то я участвовала в серии NASCAR Euro, там больше ездят по обычным дорогам. Я бы хотела попробовать себя за рулем автомобиля с открытыми колесами, как в «Формуле-1». Как раз в NASCAR Euro я гоняла по трассам «Формулы-1».

— Так. Мы едем и разговариваем уже больше 30 минут. Пришло время задать самый главный вопрос: что вы думаете о наших дорогах?

— Они выглядят нормально. В прошлом году я была в Грузии, и, знаете, с российскими дорогами все в порядке. Мой муж из Мехико, их дороги довольно ухабистые.

— А о жигулях?

— На самом деле, водить эту машину прикольно. Это несложно. Коробка передач моей гоночной машины очень похожа на эту.

— Вы считаете себя феминисткой?

— Не совсем. Это странно, потому что я выступаю за girl power («девичью силу») — за то, чтобы женщины делали то, что хотят. Но мне правда нравится быть рядом с сильным мужчиной и чтобы ко мне относились как к женщине: нравится, чтобы передо мной открывали дверь. То есть я сама могу открыть дверь. Но спасибо, сэр, за то, что открыли ее. Я думаю, мы сейчас живем в такое время, когда нужно помогать женщинам. Особенно здесь. Я вижу столько аудиторий, которые заполнены девушками, и думаю, что не нужно оставлять парней позади. У нас столько сильных ролевых моделей-женщин, которые показывают, что девушки способны на большее. Но в то же время давайте не забывать воспитывать уверенных, сильных парней. Девушки огорчатся, если рядом не будет умных парней.

— А у вас есть сильный мужчина, который открывает перед вами дверь?

— Да. Мой муж из Мексики, так что это порождает конфликты в отношениях. Я сильная женщина, мне правда не нужен мужчина. Но я хочу, чтобы он был рядом. Понимаете, я в одиночку путешествую по России — мексиканские женщины такого обычно не делают. С одной стороны, я знаю, что он поддерживает меня и глубоко в душе гордится мной, но никогда этого не скажет, потому что не поощряет такое поведение.

— А что насчет детей, никогда не хотелось их завести? Или карьеру гонщицы сложно совмещать с материнством?

— Я замужем только четыре года, и мне 46. Это, может быть, единственная моя ошибка — ждать слишком долго. Реализоваться в карьере, дождаться, пока все станет идеально, перед тем как у меня появится ребенок. Я хочу доказать, что я могу быть и матерью, и гонщицей. Что не придется выбирать. Когда у тебя есть гоночная команда, у тебя очень гибкий график. Рядом с гоночной трассой есть место, где дети гонщиков проводят время вместе, играют. Мы гоняем по несколько часов, а затем у нас весь день свободен. Так что это не так уж сложно совмещать. Но с точки зрения биологии для меня это, может быть, уже поздновато. Поэтому я думаю об усыновлении.

— Что вы думаете о «законе Димы Яковлева» (по нему гражданам США запретили усыновлять российских детей-сирот. — Прим. ред.)?

— Мне нравятся русские люди, и я спрашивала, можно ли мне взять маленького россиянина. И они такие: «Нет». Вы знаете, я уважаю это. И я понимаю, что очень сложно и дорого усыновлять ребенка откуда-либо.

— Судя по вашей странице в Instagram, вы проехали почти всю Россию — от Санкт-Петербурга до Хабаровска. А что вы делаете в Екатеринбурге?

— Это совместный проект компании Project Harmony и посольства США в Москве, по которому носители английского приезжают в Россию и общаются со студентами, изучающими английский. Это мой третий тур по России. Мы начали и закончим в Москве. А перед Екатеринбургом мы были в Уфе. У нас очень плотное расписание: каждый день по две, три группы. Мы общаемся на темы, которые касаются моей жизни и опыта. Некоторые просят, чтобы я рассказала о преодолении страха, другие — о моих успехах, достижениях.

— Раз вы уже многое успели посмотреть в России, что вас больше всего поразило?

— Больше всего я была приятно удивлена тем, какие у вас города прекрасные и насколько люди дружелюбные. Я заметила, что, когда люди не знакомы с тобой, они не особо доброжелательны и открыты к диалогу, но, как только вы начинаете разговаривать, все становятся очень приветливыми. Я просто очень дружелюбный человек: смотрю в глаза, улыбаюсь. И люди такие: «Что с тобой не так?» Но, как только ты это преодолеваешь, все становятся такими теплыми, приятными и дружелюбными. Еще я удивлена, что еда очень вкусная. Мне нравится борщ. Еще мне, конечно, нравятся пельмени. Но я понимаю, что пельмени — это просто равиоли. Еще я пробовала много видов выпечки, мне понравилось.

— В русском языке в последнее время начало появляться очень много феминитивов: авторка, а не автор, докторка, а не доктор, режиссерка, а не режиссер.

— В моем профиле в Twitter написано «гонщик NASCAR, и, так уж случилось, женщина». Я понимаю это в какой-то степени. Но в то же время, почему доктор не может быть просто доктором? И гонщик не может быть просто гонщиком? Я и многие другие женщины-гонщики просто хотим участвовать в гонках: гендер для этого значения не имеет. Мне твердили, что я не смогу стать профессиональным гонщиком, потому что я женщина. А мой папа всегда говорил: «Когда ты надеваешь свой шлем, никто не знает, что ты девушка. Особенно машина. Ты становишься просто водителем». Меня не беспокоит, что слово феминизируют для репрезентации. Причина, по которой это делают, — чтобы молодежь понимала, чтобы больше людей знало, что женщины способны на это: быть режиссером, гонщиком, доктором. И это работает, у нас похожая ситуация в США.

— Вы профессиональная гонщица. А вы пристегиваетесь на заднем сиденье?

— Хм, нет. Это интересный вопрос. Я правда это не делаю. И я не знаю почему. Я думаю, что если я не уверена в водителе, то обязательно пристегнусь. Хотя я правда считаю, что все должны пристегиваться. Когда умерла принцесса Диана, она была на заднем сиденье, и я не знаю, была ли она пристегнута. Тогда я впервые задумалась над тем, что это нужно делать. Еще я читала статью о том, насколько не пристегиваться опасно для каждого, кто находится в автомобиле. Если кто-то не пристегнут и произошло ДТП, человек может начать летать по салону и получит еще больше травм.

— Вы привыкли ездить быстро. Не раздражает передвигаться по городу медленно?

— Зависит от ситуации. В гоночной машине все по-другому. Мне приходится часто использовать круиз-контроль, потому что мое ощущение скорости сильно отличается. Когда ты обычно ездишь со скоростью 290 км/ч, 130 км/ч кажется чем-то очень медленным. Так что если ты невнимателен, то случайно можешь разогнаться до 160 км/ч. Быть добропорядочным гражданином очень важно для спонсорских контрактов, поэтому я не хочу попадать в ДТП, так что я пытаюсь водить максимально безопасно. Несмотря на это, многие думают, что я вожу агрессивно. Хотя для меня это еще не агрессивно.

— На каких машинах в городе ездят гонщики, сколько у вас всего автомобилей?

— У меня два дома. В Канзас-Сити у меня Porsche Cayenne, а в Северной Каролине у моего мужа есть Mini Cooper и грузовик, а еще он купил мне Mercedes. Для гоночной команды у меня есть два фургона и тягач, а гоночных машин у нас около семи.

— Мы как раз сейчас проезжаем место, где был убит последний русский царь.

— Мы только что побывали в Храме на Крови, перед тем как встретиться с вами. Там очень красиво. Интересно, что монархия пала прямо здесь.

— Вам часто в обычной жизни говорят, что вы хороший водитель?

— Да, люди считают меня хорошим водителем. Но некоторых людей я пугаю: для меня ехать очень близко к другой машине привычно. Моя сестра каждый раз хватает меня за руку со словами: «Сбавь скорость». А я просто очень мягко притормаживаю, она не чувствует этого.