«Автономия — это возможность будущего»: интервью с проректором УрФУ о ключевых этапах истории вуза

С 2010 года УрФУ перешел в формат автономии: «Непривычная экономическая свобода позволила нам привлекать больше ресурсов, но и наградила большой ответственностью», — вспоминает проректор по экономике и стратегическому развитию УрФУ Даниил Сандлер.

Автономия

— Даниил Геннадьевич, как университет учился пользоваться свободой?

— Автономия — подготовка к тому, чтобы существенно снять границы. В 2010-м мы себя позиционировали как очень большой университет, а сейчас смотрим на первую сотню мира и видим: мы большой университет только в сегменте средних, крупные университеты — это по 80 тысяч студентов, а у нас около 35 тысяч.

— Почему не сосредоточиться на суперкачественном образовании в небольших объемах?

— Большой университет междисциплинарен. Таков современный мир: биоматериалы для проводников тока, новые материалы в медицине — всё это не мыслится в одном узком направлении. Физики и лирики — люди разного склада мышления, и коммуникация между ними необходима. Только в междисциплинарном университете в период, когда человек еще формируется и открыт миру, можно эти разные культуры увидеть и понять, например, это воплощается в таком инструменте, как майнор. Это программы, предназначенные дать знания и компетенции в областях, отличающихся от основного направления подготовки.

— Новая экспансия требует новой реструктуризации?

— Она требует дальнейшего развития автономии. Университет состоит из конкретных академических коллективов, которым для развития необходима автономия. Мы эту автономию даем — экономическую и академическую. С экономической проще: автономию, данную университету, мы транслируем на уровень ниже, риски там контролируются легко — сколько заработали, столько и можете потерять. С академической сложнее: образовательные и научные стандарты подразумевают государственный контроль, а образовательная лицензия дана на университет как целое. И если какой-то академический коллектив вдруг не сможет убедительно продемонстрировать высокий уровень, пострадает репутация всего университета.

Кооперация

— Экспансия подразумевает экстенсивное расширение границ?

— Мы подошли к новому периоду — более широкому проникновению университета в мир. Образование становится более открытым, цикл обновления знаний во всех отраслях ускорился. Поэтому мы вступаем в партнерство с теми, кто готов поделиться новым знанием: с корпорациями, другими университетами, предпринимателями, выпускниками.

— Холдинги обзавелись своими корпоративными университетами и колледжами. Они готовы сотрудничать?

— Многие уже сегодня понимают, что период обособления в мире закончился и нужно начинать объединять ресурсы на прозрачной основе. Если раньше на крупном предприятии единственным контрагентом для нас было управление персоналом, то сейчас появились центры, у которых задач, кроме образовательных, нет. Такой партнер рассчитывает на собственное признание, а корпоративные университеты претендуют на государственные финансы. Но и мы достаточно сильны, чтобы вступить с этими центрами в кооперацию. Например, с Уралвагонзаводом мы организовали и провели соревнования по инженерному дизайну по системе WorldSkills.

— А в чем выражается сотрудничество с другими вузами?

— Внедряется сетевая форма работы: мы кооперируемся с другими университетами, и они делятся с нашими студентами знаниями. Так, наш выпускник Василий Третьяков возглавил федеральную структуру «Университет-2035», созданную для подготовки кадров для цифровой экономики. Наступает период экспансии и в смысле расширения университета в новое пространство, когда студент, поступив в УрФУ, будет учиться в нескольких лучших университетах страны и мира.

— Технические возможности позволяют вести такую работу?

— Университет движется к формату инфраструктурной площадки. Так, мы включаем онлайн-элементы в очное обучение. Это давно стало нормой для многих мировых вузов.

Экспансия

— Как сказывается на партнерстве с вузами непростая геополитическая обстановка?

— Партнерство становится более прагматичным: мы лучше знаем, что хотим от них, лучше понимаем, что они хотят от нас. Университет выиграл конкурс на участие в европейской программе академической мобильности Erasmus+ Credit Mobility на 2017–2019 годы, по ней мы работаем с вузами Испании, Португалии, Венгрии, Хорватии, Дании и Чехии. Хорошо развивается сотрудничество с Китаем, образовательными структурами Монголии.

Суммарно у нас сейчас около 2,4 тысячи иностранных студентов. В университете 22 магистерские и 19 аспирантских программ на английском языке.

— Каковы приоритеты в грядущей приемной кампании?

— Мы предлагаем уникальное для страны количество бюджетных мест на 2018 год — 6651. Приоритеты смещаются в сторону магистратуры: цель — чтобы в нашей магистратуре учились выпускники других вузов. Чтобы поставить этот процесс системно, нам нужна критическая масса — сотни и тысячи таких студентов. Очевидно, что без партнерства с другими вузами сформировать этот феномен невозможно.

— Готовы ли к этому студенты?

— Это очень здорово, когда студент еще в школе нацелился поступать на конкретную кафедру, с нее выпустился и там же остался. Мы такие цепочки бережем, но это очень дорогой инструмент: вот мы учим сто бакалавров, чтобы из них лишь десять пошли в магистратуру, а потом только один остался на кафедре. Еще этот инструмент под значительным риском — звездочек из этой цепочки усиленно переманивают другие. Поэтому сейчас мы договариваемся с ведущими университетами, как мы будем способствовать росту этих звезд внутри нас.

— Такая мобильность требует развитой социальной инфраструктуры. Готовы ли университеты к росту мобильности в этом смысле?

— В Екатеринбурге достаточно инфраструктуры для студентов. Загвоздка в том, что вся она разноведомственная. Правовые режимы сдерживают свободный обмен ресурсами. Думаю, в ближайшие два года произойдет прорыв, и мы начнем пользоваться ресурсами друг друга более свободно и взаимовыгодно. И в результате сформируем региональную экосистему с соответствующей инфраструктурой.

_{Полную версию интервью можно прочитать на сайте urfu.ru/sandler.}