«Этажом ниже сиделка на тысячу дешевле»: 87-летняя бабушка прошла круги ада в 23-й и 7-й больницах

Пожилая 87-летняя женщина упала дома и сломала коленную чашечку. За несколько дней она успела полежать в двух больницах. Она выглядит так, будто ее избивали. Но дело в том, что в больницах за ней не присматривали и она не единожды падала с кровати. Прочитайте рассказ ее дочери Ирины Беловой, с какими расценками на сиделок им пришлось столкнуться в больницах и почему ей не рассказывали ничего о ее пожилой маме.

В пятницу, 25 сентября, мама упала дома в коридоре, было около восьми вечера. Она дико закричала, мы подбежали, увидели в коленке вмятину. Мы вызвали скорую. Спустя два часа она уже стонала, плакала, что ей очень больно. Я позвонила еще раз, попросила поторопиться, женщине 87 лет все-таки. Приехали потрясающие парни, профессионалы.

Предварительно поставили диагноз «перелом коленной чашечки». Сами вынесли ее, никого не привлекали к помощи. Привезли нас в приемное отделение 23-й больницы, и я стала понимать, почему скорые так задерживаются. Каталку для транспортировки бабушки не выносили 40 минут, их просто не хватает в больнице.

Затем стали оформлять в приемном покое маму. Вышел травматолог, посмотрел вскользь и ушел, нас пригласили на рентген. Но в кабинете не было специалиста, позже пришла женщина и грубо сказала: «Завозите давайте ее, что вы ждете-то, помогайте!» Женщина разговаривала грубо, даже пеленку одноразовую не постелила. Маме сделали рентген, и два часа ждали результата. А у мамы брадиаритмия, очень скачет давление, сейчас может быть 80/70, а через час — 140/80.

Мама все это время лежала на кушетке в коридоре. Говорит: «Да пойдем домой, Ириша, я "Долобене" помажу коленку — и пройдет». Наконец пришел дежурный травматолог, сказал, что маму нужно госпитализировать, у нее перелом коленной чашечки.

Время снова стали тянуть. Пришла перевязочная сестра травматологического отделения, сказала, что не работает лифт, поэтому придется ехать через улицу. И катить мне маму нужно самой.

На все вопросы она грубо отвечала: «Что вам надо? Везите каталку». Мы наконец добрались до перевязочной, и тут пришлось освоить новую профессию. Перевязочная сестра скомандовала: «Быстро берем маму и кладем сюда». Обратилась к маме: «Так, переворачиваешься на живот». Мама кричит, что ей больно, охает. Сестра говорит мне: «Раздевай маму, вытягивай ей ноги и держи их. Я сейчас гипс намочу, будем разравнивать». У меня до сих пор все пальто в гипсе, и, если кому-то нужен «гипсолог», обращайтесь, в принципе, я уже умею.

Добрались до палаты, соседками оказались бабушки, у которых обе руки в гипсе. Сестра по-прежнему грубо с нами разговаривала, в итоге я спросила, что нужно привезти для мамы, и уехала домой в третьем часу ночи. Мой номер сестра записывать отказалась. На следующее утро я приехала с памперсами и всем необходимым для мамы.

Медсестра буркнула, в какую палату мне идти, я поднялась, а женщины-соседки с переломанными руками говорят: «Ой, мы сегодня так намучились. Она же два раза вставала, падала, мы испугались, что она себе голову разобьет. Мы кричали их [медсестер], поднимали ее, она даже гипс с себя скинула. Когда мы пошли в дежурку, достучались до медсестры (которая гипс учила меня накладывать), они ее с криками увезли, наложили новый гипс. А она потом снова упала».

А у мамы иногда проявляется деменция старческая. Она в больнице просто не понимала, где она, вставала, чтобы сходить в туалет. Я попросила санитарку позаботиться о маме, предложила деньги. Она сказала: «Вы лучше сиделку оплатите». Сиделка Наталья оставила очень теплое воспоминание, с ней чувствовалась какая-то защита. Хотя вопрос тоже спорный, может, отношение изменилось из-за оплаты. Но, так или иначе, она сразу пришла к маме, поправила ей подушку, нашла и поставила «забор» на кровать, чтобы она не падала. Разве сложно было сделать это сразу?

В этом отделении не измеряют давление, но я принесла аппарат из дома, и сиделка согласилась следить за давлением. «Не переживайте, я и покормлю вашу маму, и памперс сменю». А женщина со сломанными руками попросила меня переодеть ее. Сказала, что, как приехала в больницу, так никто ей еще не помог. Ну конечно, я помогу! Бабушка рассказала, что шла по коридору, а с нее падали колготки.

Я ушла на работу, а когда пришла на следующий день, медсестра мне говорит: «А вашей мамы нет». У меня слезы градом, ноги подкосились. Она говорит: «Нет-нет, подождите, маму просто увезли на скорой». И начался кошмар с попытками узнать, что с ней случилось. Вместе с сиделкой мы пытались найти дежурного врача или медсестру, почти час ходили по больнице. Я ревела, потому что не понимала, что произошло.

Женщина-соседка рассказала, что санитарка пришла сменить ей памперс в десять вечера, а он у нее весь в крови. То есть если бы у меня не было платной сиделки, мама бы либо расшиблась, упав еще раз с кровати, либо бы умерла от потери крови. В итоге сказали, что маму увезли в 7-ю больницу. Вместе с детьми мы поехали туда, было воскресенье.

В приемном покое нам сказали, что мама лежит в хирургии, но все остальное нужно узнавать в ординаторской. Мы пошли в стационар, но нас не пустили. До ординаторской дозвониться не смогли, стали звонить на пост дежурных медсестер. Мы их просили дать информацию, потому что бабушка не понимает, где она находится, она с гипсом, нужно понять, кто за ней будет ухаживать. Медсестры ответили, что состояние удовлетворительное, маме ставят капельницу. Диалог моей дочери Ани и медсестры был такой:

— А бабушку покормили, поменяли памперс?

— Мы за это не отвечаем, и санитарок у нас нет.

—То есть моя бабушка лежит в испражнениях?

— Наверное, так.

— И вы считаете, что при этом ее состояние удовлетворительное?

На этом вопросе медсестры бросили трубку. Мы умоляли женщин на входе, чтобы нас пустили, но не дождались никакого участия. Я понимаю, что у врачей тяжелая работа, что в этот момент могли быть какие-то операции, но мы ведь должны знать, что с нашим родным человеком. Я знаю, что в 7-й больнице работают прекрасные врачи, которые вытаскивают людей с того света. У меня нет претензий к врачам, а есть к системе и невозможности получить информацию.

Три часа мы пытались чего-то добиться. При нас приходил мужчина, который так же не мог дозвониться до своей пожилой мамы, и его не пустили. Потом женщины на входе, которые принимают передачки, поняли, что мы не уйдем, и дали номер сиделки.

Мужчина, который тоже приходил узнать про свою маму, рассказал, что этажом ниже сиделка стоит на тысячу дешевле. Бред полный.

Вообще-то у нас медицина бесплатная, на минуточку. Прекрасные сиделки в 23-й больнице брали тысячу рублей за сутки, да и я сама им предложила. А здесь только за подписание договора полторы тысячи. И что за договор вообще? У меня сын оканчивает юридический, он начал интересоваться у женщины. Она ответила, что эти деньги уходят на налоги. Нас поставили перед фактом: или моя мама будет обгаженная, голодная и неухоженная, или лавэ давайте. У нас не было с собой денег. Сиделка сходила, посмотрела ее, сказала, что кровотечения нет, все в порядке. У мамы открылась язва.

Дети у меня разумные, сказали: «Она все равно под капельницей, если проблемы с желудком, есть ей нельзя. Завтра будет обход, подгузник ей все равно поменяют. Логически все верно, поэтому я немного успокоилась. Это все-таки обязанность медиков. «Мама, давай поступим так, а в понедельник будем разбираться». В ординаторской на звонок нам все-таки ответили, но подробности о состоянии не рассказали. «Приходите завтра утром, вас пропустят и врачи с вами поговорят». Я понимаю, врач устал. Но такое отношение не только к моей маме.

На следующее утро [в понедельник] в палату меня тоже не пустили, стали требовать отрицательный тест на COVID-19. На тот момент я уже толком не спала трое суток. Пошла сдавать тест платно в больнице, но без документов его делать отказались. От бессилия я разрыдалась. Медики все-таки сжалились, и я сдала тест. Готовность — сутки, и только после получения отрицательного теста можно навестить родных. Согласна, это правильно, но тогда заботьтесь о больных и давайте информацию родственникам, иначе это бесчеловечно.

Я рассказала о своей беде в социальных сетях, откликнулось много людей, это очень приятно. Добрые слова подбадривали меня, некоторые знакомые предлагали и финансовую помощь. Мир не без добрых людей. Но за эти несколько дней мы прошли круги ада в больницах.

В 7-й больнице творится бардак. Лечащий врач Станислав Станиславович Емельянов отказался со мной общаться, потому что у него закончился рабочий день. Матрасы у них очень скользкие.

Дежурная медсестра там замечательная, но она одна на все хирургическое отделение, ей чисто физически не справиться. Я уже обратилась на горячую линию Росздравнадзора и собираюсь написать жалобу в прокуратуру на 7-ю больницу.

Обновлено: за несколько дней связаться с 7-й и 23-й больницами так и не удалось, по указанным на сайте больниц номерам телефонов не берут трубку.

Сотрудники горздрава посоветовали обращаться за разъяснениями в лечебное учреждение или в управление здравоохранения.

— Обсуждение в публичном пространстве с представителями СМИ сведений о факте обращения гражданина за оказанием медицинской помощи, о состоянии его здоровья и диагнозе, иных сведений, полученных при его медицинском обследовании и лечении, противоречит действующему законодательству. В обязанности медицинских сотрудников входит оказание медицинской помощи заболевшим, и все усилия медиков сконцентрированы на выполнении этой задачи, — ответили в ведомстве.

Прочитайте также колонки Александра Беляева о том, как ему ампутировали ногу и как сложно получить документы об инвалидности. Журналист рассказывал о «доступной» среде и «удобных» пандусах. Еще вы можете прочитать об ужасах уральского здравоохранения.