«Врач сказал, что муж останется в коляске». Уралец вопреки прогнозам начал ходить после тяжелейшего ДТП

— Я не терял сознания, помню каждую секунду. Вот я пролетаю обочину, приземляюсь на поле. Машина на большой скорости, я пытаюсь затормозить, а ног будто нет, я ничего не чувствую. Жизнь пролетела перед глазами за секунду. Я чувствовал всё выше пояса, а ниже — ничего, — вспоминает Максим.

В 39 лет он снова учится ходить. Четыре года назад мужчина потерял контроль на дороге, свернул на обочину, чтобы не собрать встречный поток, зацепил крылом машины бетонную плиту и улетел в поле. По счастливой случайности за Максимом ехала скорая — да, на трассе и прямо за ним! Врачи тут же оказали первую помощь: обезболили, переложили на носилки и увезли в ближайшую больницу в поселке Шаля, а оттуда — в 36-ю больницу Екатеринбурга.

Одно неловкое движение поменяло всю его жизнь: Максим сломал спину, повредил спинной мозг и совсем не чувствовал ног. Врачи говорили, что он останется в инвалидной коляске на всю жизнь, а он взял и пошел!

В день аварии Максиму сделали две операции, один позвонок заменили на металлоконструкцию. Несколько месяцев мужчина вообще не вставал с больничной кровати.

— Есть Бог на свете. Перед аварией передо мной ехала скорая, я ее обогнал, в итоге они меня и доставили в Шалю, это судьба, — рассказал Максим. — В 36-й меня прооперировали, прогнозы от врачей были не из хороших: что я останусь сидячим в коляске, ходить не буду.

Врач физической и реабилитационной медицины, заведующий отделением нейрокинезиотерапии медицинского научного центра Роспотребнадзора Александр Кескевич наблюдает и лечит Максима больше трех лет. Он рассказал, почему люди с такими травмами редко встают с инвалидной коляски и как восстанавливается этот пациент.

— У него была серьезная травма, компрессионный перелом поясничного отдела позвоночника, — объясняет Александр Кескевич. — Такие травмы случаются часто, но мало у кого получается восстановиться так же, как у Максима. Проблема в том, что обычно пациенты пройдут два курса реабилитации, и на этом всё заканчивается. Но так восстановиться не получится. Во-первых, очень важно пройти раннюю реабилитацию, практически сразу после операции. Максим прошел ее в клиническом институте мозга. Там он научился присаживаться, ходить с опорой.

В институте мозга пациент прошел два курса реабилитации, каждый — по две недели с перерывами в несколько месяцев. Затем попал в 3-ю центральную городскую больницу, там тоже восстанавливался несколько недель. Третий пункт его восстановления — медицинский научный центр Роспотребнадзора, где им занимались Александр Кескевич и инструктор ЛФК Андрей Климкин. И всё это Максиму удалось пройти бесплатно, по полису ОМС.

— Изначально к нам он приехал на коляске, был очень слабый как психологически, так и физически, — вспоминает врач. — Стоять мог, но недолго. Когда первый раз поставили на хубер (тренажерная система. — Прим. ред.), за пять секунд кончились силы. Первый раз Максим лежал у нас в стационаре, следующие — уже просто приезжал на реабилитацию. В программе лечения были физиотерпия, кинезиотерапия, нейромышечная активация на разных аппаратах. Нам нужно было, чтобы он окреп и дольше мог стоять без нашей помощи.

Результаты впечатляют: Максим сам спускается и поднимается по лестницам подъезда, добирается до клиники на трамвае, плавает в бассейне и гуляет с семьей по вечерам. А ведь в начале восстановления он мог пройти без передышки лишь десять метров.

— Если мы и дальше пойдем такими темпами, возможно, он даже устроится на работу. Для меня как для реабилитолога очень важно, чтобы наши пациенты возвращались к обычной жизни, — поделился Александр Кескевич.

Максим рассказал, что принять ситуацию и найти силы на борьбу было сложно. Долгое время у него не было прогресса и гораздо проще было сдаться, но медики и родные не дали ему такой возможности.

— Два месяца я просто лежал, — вспоминает Максим. — Когда ничего не получалось, время тянулось очень медленно. Присаживать меня начали в больнице № 3, было очень больно, не по себе, но медик Равиль говорил: «Больно — значит живой, идем». Когда первый раз присел — потерялся: закружилась голова, упало давление. Потом начал и привставать, было страшно, держали со всех сторон, был как пьяный. Сейчас более-менее окреп. Всякие мысли были в голове, и жить не хотелось. Сейчас дурных мыслей нет, всё классно, жизнь хороша и жить хорошо.

У Максима большая группа поддержки: жена, 15-летняя дочь, родители, родители жены и друзья. Всё это время они помогают и подбадривают его. Жена Наталья рассказала, что сначала семье было очень сложно, но никто ни на день не опускал руки.

Семья Дробышевых живет на четвертом этаже, и в их доме нет лифта. На первых этапах восстановления это стало серьезной проблемой: приходилось спускать и поднимать Максима на руках, а коляска даже не помещалась в дверные проемы. Поэтому каждый раз, когда нужно было ехать в больницу, приезжали друзья или родители, пересаживали Максима с коляски на стул и несли на руках. Потом пришлось переехать к родителям жены, так как у них в доме был лифт.

— Конечно, было очень тяжело эмоционально, — поделилась Наталья. — Раньше Максим постоянно был на работе, видели его только в выходные, а потом всё резко поменялось. Я сказала, что приму любую ситуацию и проживу с ним вместе. Врач сразу сказал мне, что муж не встанет, останется в коляске. Я ему это не передала, мы каждый день занимались, радовались малейшему движению. Сначала он вообще ничего не чувствовал, потом к ногам немного вернулась чувствительность. В то, что он встанет на ноги, я верила на 100%. Самым сложным было добраться до клиники, приходилось спускать Максима на руках, у нас среда вообще не предусмотрена для таких ситуаций.

Когда мужчина смог передвигаться с костылями и палками, они с женой стали ездить гулять в сквер. Семья верила, что у него получится окрепнуть и восстановиться, и делала всё, что было в их силах.

— Мы гуляли от одной лавочки к другой. Нам приносили счастье любые мелочи, которые мы не замечали до травмы: что муж смог сам наложить еду, подогреть ее, выстоять эти три минуты, смог держать равновесие. Когда он стал ходить с ходунками — вообще праздник. Если муж начинал хандрить, мы с дочкой не давали ему такой возможности. Не жалели, а мотивировали продолжать движение. Когда всё это произошло, мы стали больше друг друга ценить.

Максим считает, что ему очень повезло с родными и друзьями: они тоже сильно повлияли на его состояние. Мужчина рассказал, что его 15-летняя дочь каждый день после школы разговаривала с ним.

— В глазах у ребенка всё написано, она переживала, но мотивировала меня постоянно, — рассказал мужчина. — Говорила: «Пап, идем дальше, не оборачивайся, всё будет классно, мы с тобой». Когда я понял, что уже привстаю и не останусь в инвалидной коляске, поверил в себя. Все остались со мной, это самая сильная мотивация. Семья, родители и друзья рядом, что еще надо в этой жизни? Мы счастливые люди. Жизнь надо ценить, любить, никуда не спешить. В любой момент она может ставить подножки.

Сейчас главная цель — восстановиться по максимуму, поэтому шесть дней в неделю у Максима спорт: три дня реабилитация, три дня бассейн и один выходной.

Александр Кескевич подчеркнул, что одного-двух курсов при таких тяжелых травмах недостаточно. Важно соблюсти этапность, начать раннюю реабилитацию после операции и продолжить восстановление после нее. Если делать всё в системе, можно восстановиться так же, как Максим. К тому же, очень важна психологическая поддержка пациентов.

— В Свердловской области есть реабилитационные центры. Хочется обратиться к пациентам: не опускайте руки, ищите центры, проходите курсы. Всё возможно пройти по ОМС, — призвал врач.

Мы рассказывали историю 13-летней свердловчанки Даши Брюхановой, которая тоже сломала позвоночник и снова научилась ходить. А еще прочтите трогательный рассказ, как на Урале мама с бабушкой растят малышку с ДЦП.