Тени забитых предков

Культовая книга Виктора Пелевина подразумевала создание экранизации, обреченной стать культовой. Похоже, статус писателя и его романа несколько давил на создателей картины, которые перенесли историю о становлении медиа-бизнеса и вау-факторе как главной животворящей силе русской жизни с трепетом и едва ли не добуквенной точностью. Результат вышел не то чтобы странным (как может быть не странным все, что связано с Пелевиным?), но не настолько безумным, чтобы быть гениальным.

Известно, что съемки «Generation P» шли долго и мучительно, и, вроде бы, эпоха лихих 90-х за это время уже успела покрыться плесенью. Эту якобы-замшелость теперь ставят фильму в вину. То, что мы видим в теленовостях, — лишь смоделированные на компьютере картинки, и зачастую даже не в фигуральном, а в самом буквальном, сермяжно-посконном смысле? Да это уже никакое не откровение, а азбучная истина, известная любому пятикласснику, причем даже пятикласснику из «Молодой гвардии». Но в этой кажущейся неактуальности не плесень, но фишка. Из серии «Ты помнишь, как все начиналось…». Как современный мир медиа стал таким, каков он есть. В общем, этакие балабановские «Жмурки» только не про братков, ставших депутатами, а про безалаберных рекламщиков, ставших виртуальной реальностью.

Теперь собственно о кино. Здесь, конечно, масса проблем, которые предполагались изначально. Проза Пелевина по сути своей вообще слабо поддается визуализации, она, эта проза, скорее литературная — а часто графоманская — словесная игра. Пелевин — такой же находчивый криэйтор (кстати, правильнее назвать эту профессию «копирайтер»; творцы, как вы помните, никому не нужны), как его герой Вавилен Татарский, — слагает хлесткие слоганы из обломков коллективного бессознательного, только Вавилена хватает на пару фраз, а Пелевин лепит из них уже которую по счету книгу. Другое дело, что внятное кино сотворить из этих слоганов, сдобренных наркотическими глюками, не получается по определению. То же, что получается, можно охарактеризовать как смесь Trainspotting и «Хвост виляет собакой», с поправкой на специфику лихого русского кино тех самых лихих 90-х, когда верхом лихачества считалось разместить возможно большее количество тусовочных персонажей на квадратный (3D, напомню, в ту суровую годину еще не изобрели) сантиметр экрана. И в Generation этого добра в избытке — Гордон, Андрей Фомин, Литвинова, Шнур, Парфенов, Трахтенберг, Охлобыстин, Ефремов-младший и известные в более узких кругах, но не менее великолепные фигуры, вроде незабвенного Васи (бывший шеф-редактор «Коммерсанта» Андрей Васильев). Все они устраивают вокруг Вавилена — в неожиданно недурном исполнении Владимира Епифанцева — хоровод и свистопляску, которые исполнены на достойном уровне, но мало что добавляют к уже зачитанному пелевинскому роману. В этом смысле режиссер Гинзбург впадает в один из двух возможных грехов экранизатора — грех чрезмерного почитания первоисточника. Именно поэтому наиболее яркими в фильме являются те моменты, которые соответствуют не букве, но духу книги. Имею в виду едва намеченную линию с героем Андрея Панина — бравым бывшим военлетчиком и народным заступником, стремительно ворвавшимся на политический Олимп после отставки (точнее, уничтожения соответствующих видеофайлов мстительным программером) правительства Кириенко. Намек на Сами-Знаете-Кого более чем непрозрачный… Так почти 12-летняя выдержка сделала из сверхактуального когда-то постмодернистского опуса про торжество орануса нечто вроде доброй сказки, которая могла бы начинаться словами: «Давным-давно, когда Путин еще не был говорящей голограммой…»

Обсудить фильм