«Были мысли о самоубийстве». Многодетной матери грозит шесть лет колонии из-за пиратской программы

Жительница Первоуральска стала подозреваемой по делу о нарушении авторских прав с отягчающими обстоятельствами. В ее офисе нашли несколько компьютеров с нелицензионной программой 1С. Наказание по этой статье — до шести лет лишения свободы.

— Перед допросом следователь начала зачитывать мне мои права: вы имеете право хранить молчание, имеете право не давать показания против себя и близких, — говорит женщина. — Я до этого только в кино такое видела. Потом услышала, что обвиняюсь по статье 146 Уголовного кодекса. Тут я пришла в ужас и разрыдалась.

Эта история — не только об уголовном деле, но и об одном бизнесе. Маленьком, семейном, когда-то успешном. И о том, как легко его можно у нас потерять.

Из домохозяек в бизнес

Людмила Исламова — мама четверых детей. Старшему сыну, студенту УрФУ, 21 год, младшей дочке четыре года. Есть еще 12-летняя девочка и 6-летний мальчик. Ей было всего 25 лет, когда в 2007 году она открыла свою фирму. Никакого опыта в бизнесе не было, лишь четыре месяца работы менеджером, образование — философское, специальность — менеджмент в социальной сфере.

Муж Людмилы Андрей — также выпускник философского факультета УрГУ, по той же специальности, что и она. Они познакомились, когда Люде было 13 лет, он был соседом по дому, старше на семь лет. Поженились, не дождавшись полгода до ее 18-летия. Потом родился первый сын.

У мужа была хорошая должность — коммерческий директор первоуральского филиала Челябинского трубопрокатного завода. Когда сын пошел в школу, Людмила решила выйти на работу.

— Устроилась в трубную компанию заниматься продажами, — говорит она. — И вот работаю: месяц, второй, третий. Продажи идут хорошо, приношу прибыль, а получаю лишь голый оклад, без премии за продажи. Зарплата там была черная. Спрашиваю у начальства: «Почему?» Они отмахиваются: «У тебя муж нормально зарабатывает». Мне обидно стало до слез: при чем тут муж? Подруга-бухгалтер, видя, что я расстраиваюсь, тогда и предложила: «Открывай свою фирму и не будешь ни от кого зависеть».

Подруга убедила Людмилу, что в этом нет ничего сложного, и предложила свои услуги по оформлению документов. Надо было определиться с организационно-правовой формой — ООО или ИП. Для уставного капитала достаточно было десяти тысяч рублей. Домашний компьютер можно было сделать основой уставного капитала.

— Я решила рискнуть. Открыть фирму, покупать трубы у одних, продавать другим — купи-продай, в общем. Клиентская база у меня была наработанная, — вспоминает Людмила. — Десять тысяч за работу подруги я попросила у мужа. Спросил: «Зачем?» Я сочинила: «На комплект нижнего белья». Решила открыть втайне от мужа. Понимала, что не одобрит, начнет ругать: «Какая тебе фирма? Сиди дома с ребенком». Мама тоже испугалась, узнав о моей задумке, но потом поддержала. Даже помогла придумать название фирмы. Я хотела назвать ООО «Железная леди», но мама предложила: назови «Исток-Реал». «Ис» — Исламова, «т» — трубы, «ок» — окей, «Реал» — реализация.

Муж, конечно, узнал обо всем. На стационарный домашний телефон позвонили из банка, пригласили подписать какие-то документы насчет фирмы. Через несколько месяцев ему поставили условие на работе: «Или увольняйся, или пусть жена закрывает фирму». Начальство узнало, что она открыла свой бизнес, также связанный с трубами, и побоялось, что к ней будет уходить клиентская база. Коллеги нажаловались московскому руководству. Людмила стала закрывать предприятие.

— К счастью, не успела, — говорит она. — Андрея всё-таки уволили. Он почти год искал работу, но найти должность топ-менеджера быстро было непросто. Я занималась своей фирмой, была там единственным сотрудником: покупала, продавала. За первый год я заработала миллион прибыли. Муж удивлялся, шутил: «Надо же, женщина, блондинка, а ведь получается!»

Найти работу не удавалось, тогда и решили заниматься фирмой вместе. Андрей стал коммерческим директором, с этих пор все дела стал вести именно он, а Людмила отошла в сторону. Она оставалась учредителем и помогала мужу. Предприятие развивалось. Расплатились с одной ипотекой, потом со второй. Постепенно начали набирать сотрудников, взяли в лизинг станки, наняли рабочих, и фирма от схемы «купи-продай» перешла к производству. Делали фланцы — соединительные элементы для труб.

— Мы платили только белую зарплату. Это было мое принципиальное решение, еще когда открывала фирму, — говорит Людмила. — В лучшие времена зарплата моих сотрудников была 100–170 тысяч, и это с отчислениями. Жаль, не все это ценили, несколько молодых сотрудников как-то ушли к конкурентам, готовы были работать за большие деньги, но с черной зарплатой. Но в целом всё было хорошо, коллектив дружный, мы не жалели денег на праздники и корпоративы. Как-то в майские праздники вывезли всех в Турцию.

От дел Людмила практически отошла. У нее родился второй ребенок, потом третий, четвертый. Дела шли успешно, купили просторный дом.

— Богачами мы, конечно, не были, на Мальдивы не выезжали. Зато отдыхали с детьми в более бюджетных местах: в Турции, Египте. поддерживали детские увлечения. Дочка занимается тхэквондо и конным спортом, для тренировок я купила ей коня, арабского жеребца, — рассказывает Люда.

Год назад случилась пандемия. Фирма стала загибаться, продажи упали. Людмила узнала, что муж уже четыре месяца не выплачивал людям зарплату. Один из сотрудников пожаловался в трудовую инспекцию. Отвечать за все пришлось ей как владельцу. Нужно было искать деньги, чтобы рассчитаться с людьми и закрыть долги по налогам.

— Я написала письмо Путину: «Помогите, поддержите наш малый бизнес», — вспоминает Людмила тот тяжелый период. — Мне пришел ответ из администрации президента: «Обращайтесь к вашим организациям, которые поддерживают малый и средний бизнес». Обратилась. В льготном кредите мне отказали. У вас, говорят, прибыль упала на 50 процентов, помочь ничем не можем. Вот логика в чём? Я ведь поэтому и обращаюсь за помощью, что прибыль упала. Если бы не упала прибыль, я бы сама со всем справилась. Банки тоже отказывали из-за задолженности по налогам. Взяла на себя два больших кредита. Один вообще ипотечный, купила квартиру у свекрови. Конечно, она живет там, я на нее не претендую. Она нас просто выручила. Со всеми долгами расплатились.

В сентябре в офис фирмы внезапно пришел с проверкой ОБЭП. Муж в тот момент уехал в Екатеринбург по делам. Людмиле позвонили с работы: «Приезжай скорее!» Увидев людей в форме, она не встревожилась, но была уверена, что никаких нарушений нет.

— Спрашиваю: «Что случилось?» Отвечают: «Проверка, используете ли вы нелицензионную программу 1С», — рассказывает Людмила. — Я совсем успокоилась. У нас, говорю, есть лицензия, показываю документы. Говорят: «Сейчас специалист проверит». Проверил. Оказалось, что на 7 компьютерах из 14 стоял нелицензионный 1С.

Технику изъяли и увезли на экспертизу. Людмила особо не переживала по этому поводу. Думала, что заплатит штраф, и на этом всё закончится. Вскоре случилось еще одно потрясение — развод с мужем. Они прожили вместе 20 лет.

— Так получилось, — немногословно объясняет Людмила. — Отношения, как говорят часто в таких случаях, зашли в тупик, исчерпали себя. Мы разошлись мирно, без ссор, при этом остались работать вместе. Мы всегда разделяли семейную жизнь и рабочие отношения.

А в феврале Людмилу Исламову вызвали на допрос в местный следственный отдел. Там она узнала, что против нее возбуждено уголовное дело. Статья 146 — «Нарушение авторских прав с ущербом в особо крупных размерах», да еще группой лиц по предварительному сговору с использованием служебного положения.

— Мне стало плохо. Думала, как я скажу маме: это же так стыдно! А что будет с детьми, если меня отправят за решетку? Всеми делами полностью занимался бывший муж, я не подписывала ни одного договора, но за всё придется отвечать мне как учредителю. Когда всё одно за другим навалилось на меня, я не была готова к такому. Были мысли о самоубийстве, но, конечно, ответственность перед детьми удержала меня от этого шага.

По этой статье со всеми отягчающими обстоятельствами Людмиле грозит до шести лет лишения свободы. Ущерб, который она нанесла правообладателям 1С, оценили в 2 миллиона 665 тысяч рублей. Муж пытался договориться с компанией-правообладателем. Там развели руками: «Проверку организовало МВД, мы на них повлиять не можем».

Людмила с Андреем до сих пор не могут выяснить, как так получилось, что при законно купленной лицензии на 23 рабочих места (с запасом) на семи компьютерах был установлен контрафакт. Вспомнили, что в феврале в офис пришли двое, назвались представителями от 1С, предложили поднастроить программу, чтобы она лучше работала из дома. Документы у них тогда толком никто не посмотрел, за работу расплатились наличными, те дали чеки.

— Может, это наводка конкурентов, и нас так подставили: подослали людей, установили контрафакт, потом натравили ОБЭП? — предполагает Людмила. — Возможно, наш программист, работающий на договоре, просто втихую поставил пиратские обновления, чтобы облегчить себе работу (IT-специалисты говорят, что установка взломанной версии занимает столько же времени, что и для законной. — Прим. ред.).

— А вы почему не проверили каждый компьютер сами?

— Честно говоря, просто не разбирались в том, как это сделать. Купили программу, наняли человека. Сейчас программист всё отрицает. В договоре не были конкретно прописаны его обязанности. На допрос его никто пока не вызывал. Знакомая из IT-компании нам рассказала, что часто сталкивается с подобным. Мол, это болезнь многих программистов. Приезжают сотрудники компании в небольшую фирму, а там на компьютерах пиратские версии понаставлены. Спрашиваем: «В чем дело?» А они: «Так легче работать». Или, может быть, подобные дела выгодны компаниям-правообладателям — они инициируют проверки, завышают ущерб, получают деньги через суд? Обвинять никого мы не можем, только предполагаем.

— Никто из знакомых и друзей не верит, что всё очень серьезно. Бывший муж спокоен, шутит: «Буду сухари носить». Все думают — ерунда: не воровала, не грабила, даже от налогов не укрывалась. Ну подумаешь, нелицензионка, каждый третий пользователь на свои домашние компы закачивает такие программы. Только мой адвокат сразу предупредил, что всё очень серьезно, — говорит Людмила.

Сейчас уголовное дело передали из Первоуральска в Екатеринбург, в региональный полицейский главк.

Мы попросили прокомментировать эту историю адвоката Дмитрия Загайнова — эксперта в области нарушений и использования авторских прав.

— Это экономическое преступление. Сразу успокою: по таким делам не заключают под стражу до суда, — объясняет Дмитрий. — В первую очередь нужно анализировать экспертизу. Насколько корректно она проведена и каким образом эксперт пришел к выводу, что программа контрафактная. Я сталкивался с тем, что у 1С случаются технические сбои. При обновлении этой программы создаются дополнительные директории, которые индексируются как нелицензионные. Надо разбираться.

По словам юриста, если всё подтвердится, нужно будет вступать в переговоры с потерпевшей стороной и договариваться о возмещении ущерба. Отсутствие умысла — это не основание для освобождения от ответственности. Если преступление было, то суд вынесет наказание, другой вопрос — какое.

— Что касается реального срока, его действительно могут дать, но — злостному нарушителю, который попадается во второй раз, — уточняет Дмитрий Загайнов. — В данном случае дети — смягчающее обстоятельство, и реального лишения свободы быть не должно. Хотя, судя по статистике, были и такие случаи, но очень редко. В моей практике никто реальных сроков не получал. До 2011 года такие уголовные дела, которые доходили до суда, были очень частыми. Сейчас появилась возможность договориться с потерпевшим, и надо использовать эту возможность.

Мы публиковали интервью с Дмитрием Загайновым, в котором он разбирает случаи из судебной практики, связанные с нарушением прав. Прочитайте, в каких ситуациях обычным людям может грозить уголовная статья из-за пиратских программ.

Бывают и совсем другие случаи, связанные с IT и цифровой безопасностью. Так, в марте этого года в США уральца приговорили к 10 годам лишения свободы за киберпреступления.