Владимир Шахрин: "Мы предлагали мэрии без гонорара сыграть на Дне города - никакой реакции"

В сентябре "Чайф" отмечает своё 30-летие – группа родилась в далёком уже 1985 году. 26 сентября в екатеринбургском ДИВСе, в рамках своего юбилейного тура, состоится большой концерт группы, к которому "Чайфы" выпустили "Юбилейную коллекцию" на виниле, куда вошли тринадцать альбомов.

За неделю до праздничного выступления на домашней арене Владимир Шахрин приехал в гости в студию E1.RU.

В прямом эфире вместе с читателями мы поговорили о том, почему "Чайф" уже 20 лет не выступает на Дне города Екатеринбурга, почему горожане так активно обсуждали бизнес дочери Шахрина – проект квестов "Шерлок", почему Андрей Макаревич поменял взгляд на жизнь и о том, остаётся ли рок-музыка протестной и как уживается в денежно-рыночных отношениях современного шоу-бизнеса.

– Есть тема, которая очень волнует жителей Екатеринбурга, и это неоднократно обсуждалось на разных площадках в Сети – почему вы не выступаете на Днях родного города? Какой-то конфликт? Не можете договориться с гонорарами?

– Хороший вопрос, и я думаю, что его надо задавать тем, кто устраивает Дни города. Нас не приглашают уже лет 20. Сначала мы думали, что из-за того, что рок-музыка – это не формат. Но свою программу мы играем в сотнях городов, и на праздниках в том числе, и это очень хорошо воспринимается. Потом была такая история, что, возможно, есть какие-то коррупционные схемы, так называемые откаты, когда артист расписывается за одну сумму, а получает другую. А мы точно не распишемся. И это ведь всё в нашем городе, и всё быстро вылезет на поверхность. Была такая версия, но говорят, что это не так. Ещё говорят, что один из теневых кардиналов нашего города почему-то нас не любит. Что-то где-то мы там отказались играть для них бесплатно. Почему мы должны играть бесплатно для чиновников, я не понимаю? Это наша работа.

А с прошлого года мы начали предлагать городу сыграть наш юбилейный концерт бесплатно, без гонорара. Чтобы город только взял на себя организационную часть, сцену и аппаратуру. До мая нам мурыжили мозги, при этом говорили, что это классная идея. Мы начали свой тур весной и поняли, что вопрос никак не решается и что он просто где-то буксует на ровном месте. А если бы мы ещё немного протянули, то остались бы без зала в ДИВСе и без времени на рекламу. Мы плюнули, закрыли эту тему и начали готовить концерт, который в итоге будет в ДИВСе 26 сентября. Но я вам скажу, что никто из города нам не перезвонил, чтобы узнать о судьбе нашего концерта. Никто не проявил инициативы. Загадочная история. Чиновники для меня – загадка.

– Обидно вам от всего этого?

– Первые лет десять было обидно, а сейчас мы к этому уже привыкли. Было бы удивительно, если бы нас пригласили.

– Перед эфиром очень много вопросов у нас пришло от читателей про Андрея Макаревича и его позицию по Украине. Что вы обо всей этой истории думаете?

– Совершенно точно его песни не стали для меня хуже из-за того, что я с ним по каким-то позициям не согласен. Мы с ним встретились недели две назад в аэропорту, даже немножко водочки выпили в буфете. Он летел абсолютно улыбающийся и счастливый на рыбалку в Астрахань с друзьями. В принципе он ведь был в достаточной мере конформистом всегда, находил язык с властью и играл при филармониях, снимался в фильмах и проходил цензуру. И, конечно, мы все помним, как он выходил с Путиным из ворот Кремля на концерт Пола Маккартни. А потом вдруг что-то случилось. Я думаю, что это такая возрастная штука. Бухать и гулять стало скучно и неинтересно, а с детьми и внуками он, например, не возится. Нет у него такого интереса. И он, может быть, почувствовал себя одиноким, появилось чувство неудовлетворённости, и взгляд на мир поменялся.

Я не идеализирую существующую власть и правительство. Я не фанат Кремля и отдельных его персонажей. И при этом я знаю, что никакой идеальной политической системы не существует. Абсолютная демократия – это миф, который придумали древние греки. Они с удовольствием про эту демократию говорили и при этом пользовались рабами. Могу точно сказать, что Андрей имеет полное право думать и говорить всё, что он хочет. Мы с ним говорили о том, что он должен быть готов к тому, что людям, которые ходили на его концерты, это не понравится. Им не понравилось. Это ответная реакция. И они тоже имеют на неё право.

– Вот к теме про баррикады. Когда-то рок называли протестной музыкой, шли с этими песнями на баррикады. А сейчас ведь он перестал быть революционным? Сейчас это ведь шоу-бизнес?

– Сто процентов. Рок-музыка – часть шоу-бизнеса. И даже самая альтернативная группа, которая играет в некоммерческом пространстве, скажет вам, что они хотят ,чтобы их музыка начала приносить какую-то прибыль и стала частью как раз шоу-бизнеса. Что касается баррикадной истории – она была немножко придумана в конце 80-х. На волне перестройки появились такие программы, как "Взгляд", и им нужен был какой-то музыкальный фон. Вот у молодых, дерзких, независимых групп они начали дёргать песни, которые им подходили для эфира. У каждого из нас они взяли по две-три песни. Они выдернули "Мы хотим перемен", выдернули "Поезд в огне" у Бориса Гребенщикова, "В городе трёх революций" – у нас.

В рок-музыке был дух внутренней свободы. Мы не кричали со сцены "долой СССР". Я – точно. Мы заявляли, что хотим иметь возможность играть и слушать музыку, которую мы хотим, возможность ездить по миру, встречаться с людьми, смотреть фильмы и читать книги. Вот такая свобода была нам нужна. Вот такой мы несли протест. И это принесло результат. Всё, что я перечислил, сейчас у нас есть.

– А с каких музыкантов для вас началась рок-музыка?

– Дома были сборники с артистами зарубежной эстрады, и там проскакивали, например, Клифф Ричардс или Том Джонс. Я тогда в свои 12 лет понял, что мне нравится Том Джонс – в нём была какая-то невероятная мощь.

Когда мне было 13, отец принёс катушечный магнитофон "Нота-М" за 10 рублей, и с ним была одна плёнка. Мы подсоединили приставку к "Радиоле". Там была просто какая-то невероятная концертная запись, но я ничего понять и разобрать не мог. А потом услышал, что там вначале говорят "Lady and gentlemen, The Rolling Stones". Это был их концерт 1968 года. Оттуда фонтаном била энергетика, и в 13 лет, когда у тебя начинается половое созревание, ты чувствуешь эту сексуальную энергетику оттуда. Тогда мне впервые захотелось поделиться этим, и я открыл окно и выставил всё это туда.

– А сегодня легко создать музыкальную группу и правда ли, что русский рок перестаёт быть актуальным?

– Создать сегодня коллектив гораздо проще, чем раньше, потому что есть любые инструменты в любой ценовой категории и репетиционные базы. Да и в конечном итоге, это можно делать дома с электронными барабанами в наушниках, чтобы не шуметь. Есть видеоконцерты и видеошколы, по которым становится понятно, как это всё должно выглядеть. Стать популярным тоже возможно, если написать хорошие песни. Всё упирается в хорошую песню вне зависимости от того, рок это или не рок.

А то, что русская рок-музыка не так популярна сегодня… Я думаю, что в данный момент она гораздо популярнее, чем в 80-х. Потому что тогда это была маргинальная и очень закрытая тусовка. Мы играли в залах на 150–300 человек. А сегодня мы едем в тур и играем в залах, где от тысячи до пяти тысяч мест и везде народ хорошо на нас приходит. Я считаю, что какого-то провала в интересе к этой музыке не произошло.

– И ещё вот напоследок вопрос, который активно в городе обсуждался прошедшим летом, – о том, как вы помогли дочери открыть проект с квестами в Екатеринбурге...

– Хорошо, что вы подняли эту тему. Я вообще редко заглядываю в интернет. А тут мне дочь звонит в слезах и говорит, что после интервью на меня и на неё вылилось столько негатива. Я не понял, откуда вообще взялась сумма в 4,5 миллиона рублей. Я не понимаю, кто её ляпнул вообще. Ни я, ни моя дочь этого не озвучивали. И с каких пор стало приличным считать чужие деньги? Я точно их не украл, я не чиновник. Я просто по факту не могу этого сделать. Во-вторых, я же не купил своей дочери Porsche. Я помог организовать бизнес, чтобы она встала на ноги. Это очень важно – заниматься делом, которое тебе интересно. А это очень интересный и правильный бизнес. Люди туда приходят компаниями, друзьями, семьями, небольшими корпоративчиками. Люди там не бухают и не курят. У них там включаются мозги, они объединяются и выходят счастливые.

Кроме этого, мне понравилась идея, что ты вкладываешь один раз в создание и дальше не нужно продолжать вливать туда деньги. Я помог на первом этапе, а дальше они уже сами. Ну, и самое главное, кому я должен помогать, как не своим детям?