«Дядя сказал, что больше не будет общаться, потому что мы враги». Как живут русско-украинские семьи

События, происходящие на Украине, мало кого оставляют равнодушным. Непросто сейчас приходится и русско-украинским парам и семьям. Мы попросили их рассказать, как политическая обстановка отражается на отношениях.

— Мне 45 лет, родилась в Запорожье, с 10 лет живу в России, работаю педагогом. Супруг жил в Мариуполе, в июле 2014 года из-за происходящих событий бросил работу, имущество и с семьей уехал в Екатеринбург. Не хотел, чтобы ребенок жил в обстановке войны и беспредела. Первое время ему помогали посторонние люди, было тяжело с жильем и работой, но постепенно устроились. Жили на съемной квартире, но была работа, ребенок получил место в детском саду. И главное — мир! Через год его супруга умерла. Мы познакомились с ним случайно, была общая тема — Украина, она нас сблизила. Живем вместе седьмой год, у нас трое детей: моя старшая дочь, его средний сын и наш общий сын-дошкольник.

Со всеми родными на Украине поддерживаем отношения и созваниваемся. У меня в разных городах близкие родственники и друзья, у супруга там мать, родной брат и много дядей, тетей, племянников. Сказать, что очень переживаем за всех — ничего не сказать. Постоянные мысли об Украине. С мужем, к счастью, мы не спорим на эту тему. Не во всем сходимся, но находим точки соприкосновения.

Вчера состоялся тяжелый разговор с одной из моих сестер, она в Киеве, ей 33 года. Обвиняют нас в том, что мы агрессоры, убийцы, называют неприятными словами. Требуют, чтобы мы шли на митинги протеста и «хоть что-то делали». Злость и агрессия чувствуются в их словах, и это направлено лично на меня. Я в шоке! Наш общий дед воевал, и в 2000-х он часто говорил, что если к власти придет бандеровщина, это будет страшно. И уже тогда он был уверен, чувствовал, что такое время наступит. Жутко. Страшно. Обидно. С другой сестрой пытаюсь сохранить человеческие родственные отношения. Вчера дядя супруга написал, что больше не будет сохранять родственные отношения и общаться с нами, потому что мы враги.

Мы переживем без айфонов и бэтменов, мы справимся с экономическими трудностями. Но, к огромному сожалению, я понимаю, что теряю своих родных людей. До слёз.

Юлия: «Я как Гермиона Грейнджер сейчас — подлая грязнокровка, ни русская, ни украинка»

— Моя мама с Западной Украины, а папа из Екатеринбурга. Мы с братом родились на Украине. В 1994 году, когда мне было три года, переехали жить на папину Родину. Последний раз на Украине я была в 2013 году, всё было прекрасно, родня встречала меня хорошо. После 2014 года всё изменилось. Я тогда плохо понимала серьезность происходящего, и ситуация казалась смешной. Если вкратце, то многие родственники на Украине были настроены агрессивно к нам — тем, кто в России, что, естественно, подорвало наше отношение к ним, но потом мы примирились и общались либо нормально, либо никак. Русские родственники же, наоборот, были рады и гордились действиями на Украине. Я с августа 2013 года несколько лет жила в Китае, и когда произошел конфликт в 2014-м, в основном держала нейтралитет.

Моя русская родня, мне кажется, живет в другой реальности. Двоюродный брат и тетя, глядя на мои сторис в «Инстаграме», просят меня прекратить, говорят, что я не вижу дальше своего носа. Хочу заметить, что мои сторис — это исключительно призывы мирного характера, без новостных сводок и распространения какой-либо информации. Тогда как родня с Украины никак не реагирует. Но в первые дни были негативные высказывания со стороны украинских родственников. Я их понимаю: они напуганы так же, как и мы с мамой.

С Украины родня сейчас пишет раз в день «мы живы». Кто-то смог бежать в Польшу, но связи с ними нет. Все очень устали морально, эмоции уже отключены. Первые дни писали о том, что происходило в Киеве, и это было то же, что пишут независимые СМИ, такие как «Новая газета», например.

Как можно решать в современном мире конфликты оружием? Я боюсь российского локдауна, боюсь за наше будущее. Это не просто конфликт 2014 года, это катастрофа, особенно страшно за будущее наших детей. Я пытаюсь растить ребенка свободным, думающим, прогрессивным, а сейчас это всё кажется малореалистичным. Знаете, я как Гермиона Грейнджер сейчас — подлая грязнокровка, ни русская, ни украинка. Я хочу остановить всё это, но не могу.

И еще хочется добавить: что в России, что на Украине я слышала нелестные высказывания в отношении друг друга гораздо раньше конфликта в 2014-м. Для украинцев мы москали, подлые и продажные, а украинцы для нас «жадные укропы» или «бедные родственники». Эта трансляция и навязывание мнений начались задолго до появления независимых СМИ и соцсетей.

Юрий: «С женой сложно, потому что я, скажем так, путинист»

— Я родом из Пермского края, а супруга из Луганской области. Познакомились мы в 1994-м, как семья живем с 2002 года. Конечно, и раньше с женой активно обсуждали Россию и Украину, но всё было в более спокойных тонах. Сейчас всё очень жестко, с женой сложно, потому что я, скажем так, путинист, и понятно, что ей всё это очень тяжело слышать. Стараемся не обсуждать происходящее, но не всегда получается.

Мама жены живет одна в Луганской области, вчера на окраинах ее города шли бои. Супруга созванивается с тещей каждый день. Теща из простой деревенской семьи, всю жизнь трудилась, она сдержанно это всё переносит и многого по телефону не рассказывает.

Яна: «Глупо спорить о том, что от нас не зависит»

— Я приехала на Урал в 2014 году из Донбасса. В 2017-м познакомилась с будущим мужем, мы вместе пять лет, женаты два. [То, что сейчас происходит], обсуждаем, конечно. Это касается многих семей, и не только наших. Раньше был СССР, у кого-то там остались друзья, у кого-то — родственники или знакомые. Так или иначе это транслируют в интернете и по телевизору, и сейчас Украина стала первой темой в разговоре. Между нами споров как таковых нет, потому что глупо спорить о том, что от нас не зависит. Я переехала в Россию уже как восемь лет, у меня здесь своя семья уже, и сейчас сохранить то, что у тебя есть — самое главное.

Юлия: «Муж всегда защищает Путина»

— Мой муж из Сартаны Донецкой области, переехал в 2014 году как беженец. Мы познакомились, поженились, купили квартиру, родилась дочь, сейчас ей второй год. Муж всегда защищает Путина, кто бы о нем что ни говорил, считает его самым мудрым. Говорит, что нам в России очень и очень повезло, что у нас такой президент. Он говорит, что Украина доигралась, что это всё к тому и вело.

У мужа есть родственники в ДНР и Украине. В Сартане остались родители и бабушка. Они смотрят новости только на наших каналах. Они замечательные люди, образованные, и они все очень хотели, чтобы Украину присоединили к России, потому что там жить невозможно, им запрещено разговаривать на русском и говорить обо всем, что связано с Россией.

Сейчас я точно не знаю, как они относятся к России после того, как просидели в подвале неделю, честно говоря. Может, что-то и поменялось.

Всю информацию о военной спецоперации на Украине мы публикуем в этом разделе. Ранее губернаторы сообщили о погибших во время операции российских бойцах, среди них — челябинец Константин Глушков. А вечером 2 марта Минобороны РФ впервые озвучило потери среди военных.