«Ходил за нами с ножом»: история екатеринбурженки, сбежавшей от сына-наркомана

Нянечка одного из детских садов Екатеринбурга Марина Шилова вместе с внучкой Валерией живет в кризисной квартире общественной организации «Аистенок». Пожилая женщина ушла из собственного дома из-за сына Сергея (имя мужчины было изменено), который долгое время избивал ее и пугал свою дочь, 15-летнюю Леру. Марина Васильевна говорит, что ее сын — солевой наркоман, находиться с ним в одном доме опасно для жизни.

— Самое страшное, когда у Сергея начинаются галлюцинации. Сыну кажется, что его кто-то преследует и хочет убить. Тогда он берет в руки нож «для самозащиты» и бросается на всё подряд. Он уже изрезал занавески на окнах, двери, сломал перила в подъезде, — рассказывает Марина Васильевна.

Второй внук Марины Васильевны, пятилетний Михаил (имя ребенка было изменено), сейчас в реабилитационном центре. Служба опеки забрала его из семьи после смерти матери. Сергея хотят лишить родительских прав, но бабушке малыша тоже не отдают. В опеке говорят, что из-за возраста заботиться о малыше сама она не сможет.

В интервью порталу Е1.RU Марина Васильевна рассказала, с чем каждый день сталкиваются родственники наркоманов, как она оказалась на улице вместе с внучкой-подростком и почему считает свою ситуацию безвыходной.

«Мой сын 20 лет сидит на наркотиках»

— Моего сына зовут Сергей, ему 36 лет. Последние 20 он принимает наркотики. Сначала это был клей, потом — героин, теперь нюхает соли. Когда у сына заканчиваются вещества, он уходит в запой, потому что соли сильно бьют по психике, а пить он может неделями. В такие дни находиться рядом с ним опасно.

Как-то Сергей пришел домой в два часа ночи. Он был в неадекватном состоянии. Разбудил меня и детей, чтобы раз и навсегда со мной «разобраться». Лера вскочила с кровати, чтобы его удержать. Встала на колени и закричала: «Пожалуйста, не убивай бабушку!»

Сергей бил меня часто, а вот Леру ударил только один раз. Сел напротив нее и стал говорить: «Скажи, ты моя дочь или нет?!» Он просто хотел ее разозлить, а она молчала. После побоев я обращалась с заявлением в полицию, но там надо мной в основном смеялись. Говорили: «Что же вы так плохо сына воспитали?».

Я несколько раз проходила судмедэкспертизу, но дальше дело не шло. Пару раз к сыну приходили, чтобы провести профилактическую беседу, но это было бесполезно. Закончилось все тем, что участковый сказал, что я ему «надоела». Один раз он сорвался и заявил: «Я сейчас приду и всех вас перестреляю!» Потом появился новый, но с ним я даже не смогла встретиться.

После того как к нам пришла опека, Сергей совсем озверел. Он решил, что это мы с Лерой нажаловались. Стал материться, оскорблять. Был как не в себе. Я хотела отдать его в «Город без наркотиков», но там сына забрать отказались. Сказали, он слишком агрессивный. Сейчас органы опеки лишают его родительских прав на Михаила. Прав на Леру его лишили давно.

Мы с внучкой терпели до последнего, но потом, когда стало совсем невыносимо, ушли. Испугались за свои жизни. Нам помогли в церкви на Семи Ключах, где я подрабатывала уборщицей в буфете. Дали телефон «Аистенка». Опека дала нам полицейского с машиной, который отвез нас домой и постоял рядом, пока мы собирали вещи. Теперь мы живем вместе с другими женщинами, которые, как и мы, попали в трудную ситуацию.

«Внука мне не отдают из-за возраста»

Я всю жизнь работала в детском саду педагогом по музыке, потом воспитателем. Родители держали меня в строгости, поэтому замуж я вышла поздно, в 31 год. Вскоре поняла, что это была ошибка. Муж много пил и бил меня. Мы с Сережей приходили из садика, а заходить в квартиру боялись. В 1995 году муж разбился на трассе. Тогда Сергею было 12 лет.

Всё время я проводила на работе, чем занимался сын, я не видела. Мы жили на Сортировке, где он связался с плохой компанией. Стал нюхать клей, потом перешел на тяжелые наркотики. Употреблял героин. В 17 лет познакомился с 14-летней девушкой. Она тоже оказалась наркоманкой. Позже я узнала, что у обоих ВИЧ.

Я сопротивлялась их браку, но выгнать девушку мне не удалось. Так они вместе и жили у меня. У нее появилась девочка, Виктория, которая умерла в возрасте шести лет. В 17 лет жена Сергея родила вторую девочку, Леру. Сейчас ей 15 лет. Она появилась на свет здоровой, инфекция ей не передалась. А вот ее мать вскоре умерла, потому что не лечилась.

Я отдавала сына на реабилитацию в фонд «Город без наркотиков» семь раз. Договаривалась с ребятами, чтобы они приехали и забрали его, платила им тысячу рублей. Сергей ехать в центр не хотел, тогда его сильно били. В ребцентре сыну становилось лучше. Какое-то время он держался, даже работал при фонде шофером, возил какие-то иконы Евгения Ройзмана. Но через полгода всё начиналось заново.

Позже Сергей познакомился со второй женой. У нее уже было двое детей, когда у них появился Миша. Она не была наркоманкой, но подхватила от Сергея ВИЧ-инфекцию. Со временем ей становилось хуже. Мы с Лерой приходили и варили еду детям, потому что она плохо за ними ухаживала. Когда она умерла, детей отдали в детский дом, а Мишу мы забрали к себе. Сейчас ему уже пять лет, из них с нами он жил около года.

После смерти жены Сергей совсем слетел с катушек. Начал употреблять наркотики и пить, потерял работу. Ему стало все равно. Вернулись галлюцинации. Из-за того, что его лишают родительских прав, мальчика отправили в больницу. Я хотела навестить Мишу, но меня не пустили: закон не позволяет. Он там на кроватке сидел грязный, плакал целыми днями. Потом его перевели в реабилитационный центр, он инвалид.

Забрать Мишу я не могу. В опеке мне отказали. Сказали, что одна я его не потяну, потому что мне 65 лет. Скорее всего, он тоже окажется в детском доме.

«Идти нам некуда, но назад мы не вернемся»

Пока Миша жил с нами, я набрала кредитов. Деньги шли на лекарства и питание для мальчика, одежду Лере. Она уже большая и в драном в школу не пойдет. Нужно было платить за квартиру, оплачивать проезд, школу... Всё это время пособие на сына-инвалида получал Сергей, но нам он эти деньги не давал, тратил на наркотики. Теперь я должна банку чуть более 90 тысяч рублей.

Я с большим трудом устроилась на работу, потому что из-за возраста меня никуда не брали. В августе работала в столовой в колледже, но там меня обманули. Сказали: «Приходите, но столовая пока не работает, будем красить». Я четыре дня мыла, красила, железяки от тараканов отскабливала. А потом мне говорят: «Завтра не приходите». То ли другого кого-то взяли, то ли еще что. Мне никто не объяснил. Деньги за четыре дня работы не заплатили.

Недавно знакомая помогла мне устроиться нянечкой в детский сад. Мне здесь очень нравится. В «Аистенке» к нам тоже относятся хорошо. Но что будет дальше и куда нам потом идти, я не знаю. Ждем, когда закончатся суды по лишению родительских прав. Мы будем говорить в суде, что ребенок не может жить вместе с отцом, которого лишили прав, и просить, чтобы его от нас отселили.

Лера пришла в себя только недавно, благодаря психологам. С одной стороны, она любит и жалеет отца. Вспоминает хорошие моменты, которые у них были, когда она была маленькой. Но, с другой стороны, возвращаться домой она не хочет ни в какую: боится. Я тоже побаиваюсь, но всё же не так, как она.

Недавно Сергей каким-то чудом устроился на работу в охрану. Если раньше он совсем не разговаривал со мной, обзывал меня «старухой», то теперь иногда говорит. В основном просит о чем-то. «Купи мне хлеба», «принеси мне что-нибудь поесть». Где мы живем и что с нами происходит, сын не спрашивает. Ему это неинтересно.

Руководитель «Аистенка» Лариса Лазарева рассказала Е1.RU, что для общественной организации случай Марины Васильевны и ее внучки нетипичный.

— Чаще к нам обращаются женщины, страдающие от насилия со стороны своих мужей, которые употребляют алкоголь или психотропные препараты, — говорит Лариса Лазарева. — Подобные истории, когда пожилая мать вынуждена бежать из дома и скрываться у родственников, потому что ее бьет сын, бывают реже. У нас за последнее время это третий случай. Обычно мы предоставляем жилье и психологическую помощь молодым матерям и их детям. Здесь же бабушка с внучкой, случай для нас нетипичный.

Помочь этой семье нас попросили в комиссии по делам несовершеннолетних, и мы согласились. Это временная мера, пока комисия вместе с органами опеки решают вопрос о выселении сына Марины Васильевны. Семья живет у нас с июля. Сейчас решается вопрос о лишении родительских прав на второго ребенка. Затем через суд мы будем добиваться выселения Сергея из квартиры. Но сделать это сложно, пока не принят закон о домашнем насилии, который предполагает защиту жертвы от агрессора и регулирует вопрос с жильем.

Мы понимаем, что, даже если суд встанет на сторону семьи, выселить ее сына будет сложно. Куда он пойдет? Он будет возвращаться, вырезать замки, выбивать двери. То есть вряд ли оставит их в покое. На самом деле дверь уже выбита, каждый может попасть в квартиру. Впрочем, взять там нечего, мужчина давно всё вынес.

Ранее мы писали истории екатеринбурженок, которые сбежали от мужей-тиранов и живут на секретной квартире общественной организации «Аистенок». Общественники бесплатно помогают женщинам, оказавшимся в тяжелой ситуации.