«Таня, у нас ужасная новость». На Урале дочь хочет наказать виновных в смерти мамы после похода на ярмарку

— Мама жила от утреннего обезболивающего укола до вечернего. Перенесла четыре операции, четыре раза ее спасали в реанимации. Вот так вот... сходил человек на ярмарку в центр города.

Ветеран труда из Верхней Пышмы, 73-летняя Людмила Переверзева умерла в екатеринбургской больнице. Причина смерти, указанная в документах, — перелом плеча. А началась вся эта беда, казалось бы, с пустяка. Пенсионерка поскользнулась и упала на городской площади, ударилась о ледяной ком. Тогда, в первые дни, никто даже представить не мог, что это заурядное для наших зимних улиц происшествие приведет к непоправимым последствиям. Женщина спустя несколько месяцев умерла от осложнений. Историю Людмилы Михайловны рассказывает ее дочь Татьяна. Сейчас она хочет добиться, чтобы виновные в смерти мамы понесли наказание.

В тот день, 26 февраля, Людмила Михайловна отправилась на ярмарку: хотела купить перчатки мужу и что-нибудь из продуктов. Утром выпал свежий снег, женщина решила, что гололеда не будет, к тому же она специально надела валенки, чтобы подошва не скользила. Ярмарку выходного дня устраивали на площади на улице Юбилейной, в рабочие дни это место использовали под парковку.

Купить женщина ничего не успела. Позже торговцы рассказали ее дочери Татьяне, как всё произошло. Свежевыпавший снег припорошил и скрыл лед, колеи от машин, рытвины, ледяные глыбы. Людмила проходила между торговыми рядами, поскользнулась, покатилась и всем весом рухнула на плечо. Встать сама она не смогла. Люди помогли подняться. Принесли табуретку, предложили вызвать скорую, но пенсионерка отказалась: «Ой, нет, что вы, у меня и полиса нет» (при вызове экстренной помощи полис не требуется. — Прим. ред.). У нее ни разу в жизни не было никаких переломов, и в этот она раз решила, что это просто сильный ушиб. Утром рука распухла, начались сильные боли. Людмила позвонила дочери.

Татьяна снова рассказывает:

— Чтобы не ждать очереди в травмпункте, поехали в коммерческий медицинский центр, сделать рентген и исключить перелом. Сделали, ждем результатов, выходят встревоженные медики: «У вас всё очень серьезно».

Рентген показал оскольчатый перелом правой плечевой кости со смещением и вывихом. Нужна была операция. Пенсионерку госпитализировали в верхнепышминскую больницу, в отделение травматологии.

При операции через небольшие проколы установили штыри, укрепили головку плечевого сустава. Но даже несмотря на то, что вмешательство было малоинвазивным, пожилая женщина чуть не погибла от потери крови, была экстренная ситуация. Дело в том, что у Людмилы был установлен искусственный клапан на сердце. При этом пожизненно назначают препарат, разжижающий кровь. Перед операцией его отменили, чтобы исключить риск сильной кровопотери, подняли показатели свертываемости крови.

И тем не менее случилась экстренная ситуация — большая кровопотеря. Людмиле Михайловне сделали переливание крови, в этот раз спасли.

— Думали всё [самое страшное позади]. Выписали, сказали носить повязку, — рассказывает дочь.

Но через месяц рука у женщины распухла, боли так и не проходили. Снова обратились в больницу. Снимок показал, что кости не срастаются.

— Порассуждали, что надо бы менять весь плечевой сустав. Но возраст, проблемы с сердцем, могла не перенести такой операции… Да и не меняют в Пышме плечевые суставы. Отправили, в общем, домой, — вспоминает Татьяна.

Она тогда записала маму на платный прием к хорошему специалисту института травматологии и ортопедии в Екатеринбурге. По пути на прием, выходя из подъезда, Людмила упала в обморок.

— Вызвали скорую. Срочно в реанимацию. Оказалось, что у мамы внутреннее кровотечение, скорее всего, кишечное. Гемоглобин упал до критических показателей. Позже знакомые врачи предположили, что причина — нежелательное взаимодействие препарата и обезболивающих уколов, на которых она жила уже несколько месяцев.

Гемоглобин нормализовали, сделали переливание крови. Родные забирали Людмилу на инвалидной коляске. Женщина перестала ходить из-за сильной слабости, организм был истощен.

Дочь вспоминает:

— Был уже май, всё цвело. Весна прошла мимо нее, она света белого не видела. Жила от утреннего обезболивающего укола до вечернего. Я научилась ставить уколы сама.

Очередной рентген показал, что кости так и не срастаются. Внешне рука выглядела уже как боксерская перчатка.

— Спустя два месяца после всех мучений нас, наконец, отправили на компьютерную томографию в клинику УГМК (по полису ОМС). Аппарат КТ в пышминской больнице уже несколько месяцев как не работал, — объясняет дочь. — Оказывается, рентген-исследование не до конца информативно. Если бы нам об этом сказали раньше, объяснив, что аппарат не работает, а КТ необходимо, мы бы тут же нашли любой нужный медцентр и платно сделали томографию.

КТ показало, что у Людмилы перелом лопатки и огромная застарелая гематома размером 14 на 16 сантиметров. Из-за нее сдавливало сосуды, нарушалось кровообращение. Ситуация была очень опасная, грозила некрозом тканей и ампутацией — а ампутация была смертельно опасна из-за плохой свертываемости крови.

Местные врачи за операцию не брались. В итоге гематому Людмиле Михайловне удалили в Свердловской областной больнице. Родные сами привезли туда пенсионерку после того, как на кончиках пальцев у нее уже появились волдыри.

— После операции нам объявили, что маму переводят на долечивание в нашу больницу в Верхней Пышме. Уже позже я узнала, что в выписке из областной указано, что якобы мама сама написала отказ от лечения у них! Но никакого отказа никто из нас не писал, мама вообще не могла пошевелить рукой, даже голову от подушки уже не поднимала. Впрочем, нам было уже не до этих разбирательств, — вспоминает Татьяна.

В Верхней Пышме Людмилу прооперировали в третий раз, удалили остатки гематомы, прочистили после первой операции. Но — никаких улучшений.

— Мы все по очереди дежурили у мамы: я, папа, младшая сестра. Раны после операции гноились. Мы даже ночную рубашку не надевали: кровь, гной. Она лежала в памперсах, под простыней.

Был уже июнь, когда пенсионерку перевели в Екатеринбург, в госпиталь ветеранов войн — выделили квоту под сложный случай.

— Посещение там было запрещено из-за ковидных ограничений, но я каждый день была на связи с лечащим врачом. Он подробно всё объяснял, что случай очень сложный, запущено всё было до такой степени, что инфекция попала уже в кость. У мамы развился гнойный артрит.

Татьяна говорит, что благодарна врачам госпиталя и жалеет, что мама попала туда слишком поздно:

— Понимая, что возможен летальный исход, они взялись за операцию. Сделали всё, что в их силах, чтобы спасти.

При операции пациентке убрали все установленные металлические конструкции (там был очаг инфекции) и удалили часть сустава, предплечье.

— И представляете: несмотря на искусственный клапан, плохие показатели крови, возраст, четвертую операцию и реанимацию, она выжила, ее спасли. Из реанимации она вернулась в общую палату, — рассказывает Татьяна.

По ее словам, в госпитале мама впервые за четыре месяца почувствовала себя хорошо. Перестала гноиться рана, утихли боли.

— Врач в разговорах был очень сдержан: ситуация сложная, лечим, занимаемся. Но в пятницу, 30 июня, я первый раз за две недели услышала оптимизм в его голосе. Он сказал со скрытой радостью: «Ситуация стабилизировалась, антибиотикотерапия подобрана правильно, воспалительного процесса нет, намечена положительная динамика». Я обрадовалась, стала писать в наш общий чат — мы его создали специально, там были все наши родные, мамины друзья и подруги.

С ней начал заниматься врач ЛФК, нужно было заново учиться сидеть, затем ходить. Говорила мне с гордостью, прямо как школьница, что ее сегодня похвалил врач ЛФК, она уже уверенно сидит, а после выходных будем учиться вставать, а потом ходить! Говорила: я так хочу ходить, я так хочу домой! — делится дочь.

В выходные Татьяна с компанией друзей уехала за город, на Таватуй. Накануне поездки вдруг сильно захотела увидеть маму. Позвонила в госпиталь, попросила пустить в палату. Там вежливо отказали, объяснили, что посещения запрещены, успокоили, что совсем скоро выпишут домой, попросили потерпеть.

Утром, когда Татьяна была на природе, позвонил папа. Рассказал: только поговорил с мамой, всё у нее хорошо, обсуждали маршруты для первых прогулок.

А через час снова звонок от отца: «Таня, у нас ужасная новость. Мамы нет». Когда мужу Людмилы позвонили из больницы, он сначала не поверил. Говорил, что они перепутали медкарты, это ошибка, ведь он разговаривал час назад. Она рассказывала, какой вкусный завтрак, и всё было хорошо.

Потом родным рассказали, как мгновенно всё случилось: утром Людмила Михайловна позавтракала, поблагодарила медсестру, немного поговорили, та ушла. Женщина осталась в палате одна, соседей выписали. Через восемь минут медсестра зашла в палату снова, Людмила лежала в луже крови. На этот раз реанимировать ее не смогли.

Врач объяснил родным, что случился разрыв крупного кровеносного сосуда. Вероятнее всего, на фоне продолжительного гнойного процесса произошла эрозия сосудов. На фоне разрушения сосуд под напором крови просто не выдержал.

Со дня похорон прошло уже больше двух месяцев. Муж Людмилы Сергей Свиридович не может прийти в себя, каждая вещь в доме — воспоминание о жене и счастливом времени вместе. В прошлом году Сергей и Людмила отметили золотую свадьбу, им подарили памятные медали, удостоверения «Совет да любовь», подписанные губернатором. Познакомились, еще когда были студентами. Она училась в УПИ на химфаке, он — в техникуме. После института Людмила 35 лет работала технологом на заводе транспортного машиностроения.

— На похороны пришли школьные подруги, коллеги, даже ее начальница, когда-то она ее принимала на работу, ей уже 90 лет. И маме бы еще жить и жить, если бы не чужая алчность, желание сэкономить.

…Когда всё только случилось, родные рассказали о несчастном случае журналистам-телевизионщикам, чтобы обратить внимание на проблему и уберечь других людей. Выехали на ярмарку с камерой, сняли как пенсионеры с трудом идут по площади, опираясь на трости, по ледовым колеям.

— Представитель организаторов ярмарки (выставочное общество «Уральские выставки») тогда уверял нас, что тут такой рельеф, что очистить невозможно. Я спорила: трактор вызывается для очистки, а после ставятся палатки. Они при мне позвонили подрядной организации. Можно расчистить? — Да. — Сколько будет стоить? — 8–12 тысяч рублей.

Чиновники Верхней Пышмы в ответ на запрос журналистам ответили, что не располагают «информацией о данном инциденте, за медицинской помощью обращений не было, автомобиль скорой помощи на площадку не вызывался». Также они заверили, что «непосредственно перед ярмаркой в течение зимнего периода неоднократно производится чистка снега, в противном случае было бы невозможно размещение участников и посетителей ярмарки».

Сперва ни сама Людмила, ни ее родные не собирались ни с кем выяснять отношения, судиться, жаловаться. Но после смерти мамы Татьяна Ольховская написала заявление в прокуратуру и Следственный комитет, чтобы проверить, есть ли в действиях организаторов состав уголовных статей: «Халатность» и «Оказание услуг ненадлежащего качества, повлекших тяжкие телесные повреждения».

На днях Татьяне пришел ответ из прокуратуры Верхней Пышмы. Надзорное ведомство не нашло никаких нарушений. «Был заключен договор по транспортировке отходов, сотрудники ООО "Уральские выставки" осуществляли контроль за исполнением данного договора. В зимний период неоднократно производилась чистка снега, также после каждой ярмарки производится уборка снега», — говорится в ответе. Что касается ЧП с пенсионеркой, прокурор констатировал, что скорую на место никто не вызывал, мол, доказательств нет.

— Договор — это, конечно, железное алиби, — грустно иронизирует Татьяна. — Но мои фотографии, снятые на этой площади, и телевизионные сюжеты на «Областном телевидении» и «4 канале», говорят сами за себя. А самое главное — есть свидетели, которые видели, как всё произошло. И ведь мама — не единственная жертва. В самую первую госпитализацию в палате с мамой лежала пожилая женщина, ее звали Лилия. У нее был перелом ноги, также упала, не на площади, а на улице неподалеку. Хорошая такая женщина, с юмором. Маму выписали, она осталась. Уже через два месяца они обе оказались в одной палате в реанимации, а потом на одном этаже в отделении гнойной хирургии в Верхней Пышме. У Лилии после операции начался гнойный процесс на ноге, где был установлен аппарат Илизарова. Ногу в итоге ампутировали. Потом хотела ей позвонить, рассказать про маму, но телефон был недоступен. Заехала в школу № 2, где она работала поваром, оказалось, умерла от осложнений. Так же, как и моя мама, она всю жизнь добросовестно работала, а умерли в таких мучениях из-за чьей-то небрежности, халатности. Неужели наши родители не заслужили спокойную и достойную старость?

Сейчас следственный отдел СК в Верхней Пышме проводит проверку. Также Татьяна обратилась с заявлением в страховую компанию, чтобы там проверили качество оказания медицинской помощи в верхнепышминской больнице: почему ситуацию запустили до крайности, вовремя не направили на КТ и не диагностировали осложнение, почему вовремя не направили к хорошим специалистам, несмотря на явные ухудшения.

А на той площади на Юбилейной и на ближайших улицах сейчас гладкая ровная поверхность. За пару дней до выборов там положили новый асфальт.

Вместе с юристом мы делали разбор по поводу еще одной сезонной беды: каждую зиму сосульки убивают и калечат людей.