«Ни организаторов, ни финансирования». Политтехнолог — о том, как устроен протест в сквере у Драмы

В Екатеринбурге продолжается противостояние в сквере у Театра драмы, где в скором времени начнется строительство храма Святой Екатерины. С ночи понедельника, 13 мая, периметр будущей стройки огорожен забором. Его охраняет полиция, сотрудники Росгвардии и ОМОНа. Тем же вечером жители Екатеринбурга вышли на массовую акцию с требованием сохранить сквер.

Мирная прогулка завершилась падением забора и прорывом толпы в центральную часть сквера. Однако вскоре представители Академии единоборств РМК (связана с «Русской медной компанией», одним из инвесторов проекта) вытеснили горожан обратно за периметр.

Во вторник и в среду противостояние продолжилось, а в адрес защитников сквера посыпались обвинения в ангажированности (в соцсетях появились сообщения, что протестующие «раскачивают революцию» за вознаграждение). На то же в своей колонке на Е1.RU намекал Владимир Шахрин. На одного из активных участников протеста, Анну Балтину, составили протокол «за незаконное проведение публичного мероприятия».

С Владимиром Шахриным (и сотрудниками полиции) не согласен Платон Маматов. Мы поговорили с политтехнологом и спросили, действительно ли происходящее в сквере у Театра драмы — настоящий гражданский протест, и есть ли на самом деле у него организаторы и финансирование.

— Владимир Шахрин сказал, что участники акции за сохранение сквера у Театра драмы стали «жертвами манипуляторов». Меня это не удивляет, потому что у нас всегда подобные истории пытаются списать на манипуляторов, а участников протестных акций объявить дурачками, жертвами мошенников. Но если мы так считаем, то получается, что разговаривать с людьми нам не о чем. Их можно просто выпороть, поставить в угол, как детей, и бросить все силы на борьбу с предполагаемым закулисьем. Но я с этим не согласен. Я был в сквере и в понедельник, и во вторник, и в среду и, на мой взгляд, участники акции — взрослые, сознательные люди, которые пришли туда по своей воле.

Каждый из них вел себя в соответствии с собственным представлением о прекрасном. Кто-то стоял и спокойно наблюдал за происходящим. Кто-то танцевал напротив полицейских. Кто-то ходил и бесплатно раздавал воду. Были и те, кто был настроен агрессивно, пытался повалить забор и оскорблял полицейских. Но делали это люди не по чьему-то приказу и, скорее всего, не за деньги. Поэтому назвать провокаторами я их не могу.

Больше всего агрессивно настроенных людей 14 мая было среди подростков и студентов. Днем ранее они следили по трансляциям СМИ за противостоянием, которое развернулось между участниками акции и сторонниками строительства храма, спортсменами РМК. Поэтому во вторник они шли не на мирную акцию, а на битву. Они ждали, что увидят в сквере гопников, боксеров, боевиков и были настроены рамсить, кусаться с ними. Я сам видел, что молодежь подходила к полицейским и спрашивала: «Где быки из вчерашней трансляции, куда они попрятались?»

Официальная пропаганда старается сделать акцент именно на этой группе людей — скачущих подростках, которые бросают части забора в Исеть, безумной тетке, которая напирает на росгвардейцев, городских сумасшедших, которых всегда было полно на подобных мероприятиях. Это, например, дедушка, который бегал в футболке «за Путина» и раздавал листовки, где говорилось, что «евреи захватили Россию». Так пропаганда пытается показать, что среди защитников сквера одни провокаторы, сумасшедшие и подлецы. На самом же деле вся эта неприятная ситуация получилась только по одной причине — из-за неумения и нежелания власти выстраивать диалог с горожанами.

Я не говорю, что среди участников акции нет людей, которые пытаются снять пенку с этого события. Это, прежде всего, общественники и профессиональные борцы с церковью, а также политики, работа которых в том и заключается, чтобы быть популярными. Поэтому, когда мы видим, как в историю вмешивается депутат Константин Киселев, нужно понимать, что он просто делает свою работу как политик: завоевывает популярность среди определенной группы избирателей.

Интересно, что в сквер до сих пор не пришел экс-мэр Екатеринбурга Евгений Ройзман. Объяснить это можно лишь тем, что ему хочется быть популярным среди той самой рассерженной городской молодёжи, которая вышла на защиту сквера, но при этом он боится поссориться с православными и владельцем РМК Игорем Алтушкиным. То есть Ройзман оказался в трудной ситуации: он и хочет поддержать движуху, но не может. Ему можно только посочувствовать.

Я не исключаю, что если противостояние продолжится, то у движения в защиту сквера появятся и лидеры, и финансирование. Но пока всего этого не вижу.

Протестующих массово не кормят (пицца и вода не считается). Палаточного лагеря, который мог бы развернуться около сквера, нет. Даже одинаковой одежды, которую могли бы носить защитники сквера, и той нет. Пока все, что я вижу, делается на коленке группой энтузиастов с нулевым бюджетом. В отличие, скажем, от истории со сносом телебашни, где можно было и лазерный проектор нанять, и руферам заплатить.

Активистку Анну Балтину и других, на которых составили протокол полицейские, организаторами я не считаю. Даже если бы Балтина вышла в сквер и начала командовать протестующими, ей бы просто сказали: «Девочка, а ты вообще кто?». И среди этих людей был бы я, потому что я не знаю ее в лицо, для меня она не авторитет.

И таких, как я, большинство.