«Новые случаи — внутреннее распространение»: интервью с мэром о коронавирусе, QR-кодах и нехватке масок

Вчера мэр Екатеринбурга Александр Высокинский в прямом эфире E1.RU рассказал, когда Екатеринбург выйдет на плато по заболеваемости COVID-19 и ответил на популярные вопросы уральцев. А также заявил, что единственный в городе хоспис, а также больницы, которые переоборудуют для приема пациентов с коронавирусом, после пандемии останутся с улучшенными палатами и техническими возможностями.

Часовой прямой эфир можно посмотреть здесь. А дальше мы публикуем большое интервью:

Электронные пропуска

— Губернатор сказал, что электронные пропуска на майские вводить не будут. Это значит, что пропусков не будет вообще или они будут другие — электронные, бумажные?

— Если губернатор сказал, что мы не вводим, значит, не вводим. На этой неделе мы активно отслеживали приток заболеваемости, смотрели, что у нас [было] в предыдущие выходные с Пасхой, смотрели, как проходит режим изоляции. В пятницу обсуждали итоги недели и на сегодня — держимся. Пропуска не будут вводиться. Также было принято решение, что доступ в общественный транспорт будет разрешён только в масках. Мы сейчас активно решаем вопрос с продажей масок в аптеках, торговых сетях. Делаем так, чтобы маски появились в работающих павильонах на конечных станциях.

У Гортранса в уставе нет раздела о торговле изделиями медицинского назначения. Если поручить это кондуктору, то ему придётся и маски продавать, и билеты — это неудобно. Поэтому мы сейчас думаем, как это можно организовать. Это задача на начало недели.

— Можно ли поехать в соседнюю Челябинскую область на майские праздники и потом вернуться обратно? Будут ли где-то ограничения?

— Любые транспортные перемещения — фактор риска. Почему в правилах [самоизоляции] написано: «вышел 100 метров из дома, погулял [с собакой], в магазин сходил»? Давайте начнём ещё между регионами ездить, к семьям, проведём семейные праздники, все обнимемся. Это, как говорится, плыли-плыли, около самого берега утонули. Мы находимся в этом режиме [самоизоляции] достаточно длительное время и зубами держим этот небольшой рост [заболевших коронавирусом].

— Есть подробности про пропускной режим и про дачи?

— По поводу дач: нужно понимать, что это [поездка] дополнительный фактор риска. Никто никого на дорогах отслеживать не будет. Пропускная система работает через QR-коды. Мы сейчас видим московский опыт. Когда принимается решение о вводе [пропускной системы], рассчитывается административный регламент. Пропуск, чтобы поехать на дачу, не нужен.

— Можно ли посетить кладбище?

— Кладбища закрыты, они работают только в режиме оказания ритуальных услуг. В городе у нас больше тысячи смертей ежемесячно. Все эти [ритуальные] услуги оказываются. Но для посещений кладбища закрыты.

— Раз уж мы начали говорить про транспорт. Новость про коронавирус в автобусном предприятии № 3. Сто человек оказались на карантине в общежитии. Мы разговаривали с кондукторами, и они немного в панике. Они боятся, говорят: «У нас есть риск заразиться примерно постоянно — нам выдают одну маску и одни перчатки на день».

— Мы запросили журналы выхода [работников] на линию, в которых всё фиксируется. По информации, которую даёт руководство Гортранса, выдаётся три маски на смену под роспись. И маски, и перчатки — [у кондукторов и водителей] всё должно быть. Если кондукторы опасаются рассказать всё напрямую, то они могут сделать это через вас [журналистов], и тогда мы уже будем разбираться. Делать так, что у нас кондукторы будут ходить в одноразовых костюмах в транспорте, [пока не планируем]. Во-первых, в них неудобно. Во-вторых, технология работы кондуктора этого не позволяет.

— По поводу заболевшего. Это водитель или кондуктор?

— По информации, что есть у меня, это кондуктор. Водитель сдал анализы, с ним вроде всё хорошо. Водители работают в отдельных кабинах с перегородкой и дверью. Но это не значит, что они не входят в группу риска. Поэтому, когда люди пошли на изоляцию, мы заменили [автобусы], их количество у нас не уменьшилось. Ещё с советских времён наши транспортные предприятия работают по системам мобилизационных заданий. Мы постоянно проводим учения, и сейчас используем старый добрый советский способ. В том числе мобилизационный план по койкам. Этот советский опыт, накопленный во время войны, мы сейчас активно используем. Транспортники работают точно так же.

— Есть вопрос про родственников, которые застряли в Ташкенте и не могут вернуться в Екатеринбург. Будет ли город продолжать возвращать своих туристов и есть ли какой-то план, который можно анонсировать?

— Как работает эта система с туристами, которые остались за рубежом: группы [туристов] обращаются в посольство, формируются по регионам, за ними идут борты [вывозные авиарейсы], забирают, привозят сюда. К нам приходят борты, и кого-то мы помогаем доставить в соседние регионы сами. Челябинск присылает автобус своих забрать. То есть мы на сегодня — хаб всего федерального округа. И понятно, что эта работа будет продолжаться.

У нас сегодня заканчивается обсервация первого рейса, который пришёл и был размещён в санатории «Бодрость», у них всё хорошо. Мы, соответственно, «Бодрость» выводим из этого режима, проводим всю необходимую обработку, и с понедельника у нас санаторий готов принимать новых людей. Работают санатории по всей области.

Поэтому сегодня эти [вывозные] борты, я думаю, что мы будем принимать. Это решается на федеральном уровне. Министерство иностранных дел отработало туристов, людей собрали, федеральный штаб уведомляет область: «Борт готов, летит тогда-то, принимайте». [По прилете] люди выходят с самолёта, мы их прямо там [с аэродрома] забираем и садим в автобус [до обсерватора]. По словам врачей, вирус без человека через три дня умирает сам, затем возвращаем людям багаж. А до этого времени мы их снабжаем всем необходимым: и зубы почистить, и одеться, и тапочки. Были у нас обращения. Мама прилетела с маленьким ребёнком, [спрашивает] где горшок? Была поставлена задача с горшком, ее решили.

— По туристам, которые сейчас в «Курганово» и в других обсерваторах, есть ли результаты теста на коронавирус и есть ли у кого-то подтверждённый случай заболевания?

— Пока всё нормально, у нас сегодня придёт картинка по итогам четверга-пятницы, потому что тест занимает некоторое время.

— За последние сутки в Свердловской области — 33 новых случая.

— И это внутреннее распространение, второй фактор. Мы не можем сказать, есть привозное или нет. Там нет случаев, связанных с туристами, это да. А вот те, кто [приехал] из Москвы, Санкт-Петербурга, прилетают в аэропорт, расписываются, что не будут выходить [из дома], и, если здесь человек вышел, это проблема. Это надо отслеживать в каждой семье. Второй вариант, когда человек прилетел из Москвы, предположим, домой к родителям, как он там самоизолируется?

— То есть когда человек прилетает из Москвы, на карантине должна оказываться вся семья? Как это контролировать? Ведь мы снова пришли к тому, что всё на совести граждан. Но по росту заболеваемости мы видим, что совесть — так себе контролёр.

— Совесть — так себе контролёр. Мы в принципе понимаем, как крутануть [гайки] так, что мышь не проскочит. Вопрос в том, что, когда это [пандемия] закончится [и гайки будут закручены], просто может быть нечего кушать, экономика встанет. Вот и смотрим, 30, 20 [зараженных] — много или немного, больницы справляются или не справляются, резервы есть или нет. Потому что при принятии жестких мер всегда есть оборотная сторона — это падение экономики. А при упавшей экономике по щелчку из кризиса не выйти, она будет очень медленно восстанавливаться. Поэтому решения принимаются осторожно. Технологически несложно сделать, как в Ухани, когда они отдельные дома и микрорайоны забором обнесли и пост установили.

— Прошлой ночью появилась карта от Роспотребнадзора с отмеченными точками, где есть или были обнаружены заражённые коронавирусом. И пошла новая волна панических настроений.

— Вы меня просили, дайте адреса, но [распространять такую информацию] нельзя. Последнее дело, если мы начнём говорить: в этом микрорайоне чисто, в этом нечисто. Это проблема общегородская, не надо на эту карту смотреть, надо понимать, что опасность везде.

Плато заболеваемости

— Мы с вами неделю назад здесь, в вашем кабинете, разговаривали, и рост был 10–11 человек, а сегодня почти 30.

— Есть три фактора, по которым может идти распространение. Первый — внешний, привозной. Купируем, москвичей встречаем и у нас [размещаем] на самоизоляцию, туристов — в обсерватор. Много зависит от дисциплины тех, кто прилетел из Москвы. В одну из республик страны приехал москвич, на обсервацию не пошёл, человек 40 заразил ещё.

Второй фактор — самоизоляция, чтобы не было внутреннего распространения вируса.

Третий фактор — качественная работа медицинских учреждений. То, что было в первой и других больницах по области [вспышки заболеваемости], мы должны купировать. Все меры для этого принимаются. Когда человек попадает в больницу с коронавирусом, всегда проводится санэпидрасследование, по какому из факторов [человек подхватил коронавирус].

У нас на сегодня преобладает фактор нарушения самоизоляции. Надо сделать так, чтобы и этот фактор снизился. У нас был всплеск в [первой] больнице. Там проводится расследование, работает прокуратура, санэпиднадзор, Минздрав, Горздрав. Мы ждём официальных итогов.

Картинка [по заболеваемости] меняется каждый день. Вначале мы говорили об одних путях распространения, теперь о других. Подчеркну, никаких попыток обвинения врачей быть не должно. Врачам сегодня и так хватает. Но раз факт был, расследование должно быть. Сейчас я жду итогов расследования. Я думаю, предварительные итоги могут появиться в течение недели, может, двух.

— Скажите, когда это всё закончится? Когда мы выйдем на плато?

— Раньше в России все разбирались в политике и в футболе, а сейчас в вирусе. Я же вам график рисовал раньше? Вот мы на сегодняшний день растём [по заболеваемости]. Плато — это когда горизонтально. Остановимся мы на 25 или на 30 [заболевших за сутки], вот после этого начинается плато, и оно не меняется неделю или дней десять. После этого принимаются решения об ослаблении режима. Вы спрашиваете, когда это всё закончится? С таким поведением [наших граждан] это будет долго заканчиваться.

План развертывания

— Очень много вопросов про план развёртывания. Вы сейчас говорите, что лавинообразного роста не наблюдается. Но при этом параллельно мы видим это развёртывание, видим, что паллиативную помощь готовы урезать для того, чтобы переоборудовать хоспис. Ветеранов войн просят где-то побыть. И есть такая неувязка.

— Есть норматив, который утверждён на федеральном уровне. Количество резервных коек считается от количества населения. И если в Екатеринбурге полтора миллиона горожан официально прописано, то у нас 1600 коек. Такое количество должно быть по федеральному нормативу. По разным регионам заболеваемость разная, мы с вами [в Свердловской области] где-то за 30-м местом, но это не означает, что мы должны все делать, исходя из фактических данных. В случае, когда наступает час «Ч», а это у нас 28 апреля, мы должны иметь эти койки.

За последние две-три недели мы активно перестроили и переделали больницу № 6, мы переделали больницу № 2, везде провели кислород, [оборудовали] больницы № 14, 24. Когда вы говорите о хосписе — мы его фактически улучшили. Мы поставили отдельную станцию снабжения кислородом. В каждую палату провели кислород, привезли дополнительное оборудование. А теперь вопрос: это благо для хосписа? После того как это закончится, мы получаем улучшенные условия, или это не благо? Пока у нас есть возможность эти вещи делать, мы их делаем, в том числе и на будущее. Никто не будет, я вас уверяю, срывать эти трубки с кислородом, когда закончится [пандемия]. Все эти улучшения останутся в больницах.

В больнице № 6 останутся отремонтированные этажи, замененные окна, которые сорок лет никто не менял, новые санузлы в палатах. Это всё останется и будет работать. Поэтому, да, мы сегодня идём на какие-то неудобства, но у нас хороший хоспис работает в Арамиле, там оказываются услуги. Мы же не говорим о том, что мы закрыли хоспис в Екатеринбурге, мы говорим о том, что мы его доделали-переделали, и он как был хосписом, так и останется. Останутся также и новые койки, кардиомониторы, аппараты ИВЛ, различные технологические улучшения. Это же всё останется горожанам. И давайте мы чётко будем понимать, что вирус вирусом, а улучшения в больницах мы проводим, понимая, как в будущем это будет использоваться.

Обработка подъездов

— Читатели снова спрашивают про подъезды.

— Мы это [санитарную обработку] делаем, в ежедневном режиме мониторим. В день обрабатываем по 26 тысяч подъездов. У нас город большой, соответственно, жалобы какие-то приходят, они становятся в чек-чист на отработку. Параллельно около 40 адресов обрабатывали отдельно. Это там, где у нас были заразившиеся, была дополнительная специальная обработка. В майские праздники [губернатор Свердловской области] Евгений Владимирович [Куйвашев] поставил задачу: раз в три дня обрабатывать с использованием пара и всего остального. Будем эту задачу решать.

Дефицит масок

— Планируете вы обязать всех носить маски, и, если да, то как?

— Только в транспорте. Именно поэтому мы сейчас прилагаем усилия, о которых я говорил вначале. Маски стоят 30–50 рублей, но это многоразовая маска. Вы её один раз покупаете, паровым утюгом обрабатываете, она вам служит [долгое время]. Если посчитать количество одноразовых масок и их стоимость, то экономически выгодно купить многоразовую. На улице народ ходит в дизайнерских масках, я чувствую, скоро у нас может быть показ мод.

— А где же бесплатные маски?

— На днях запущена линия [производства], там [изготавливают] миллионы масок в день. Я рассчитываю, что это станет нам хорошим подспорьем.

— Расскажите, что случилось в поликлинике № 13? Её закрыли до 12 мая?

— Судя по всему, где-то [в учреждении] был факт [заражения вирусом], который находится под контролем. Как только такой факт становится известным, автоматически разворачивается система.

Почему это важно и к этому нужно хорошо относиться? Чем быстрее купировали, тем меньше расползлось. Поэтому сегодня все подобные вещи [закрытие учреждений на карантин] делаются максимально быстро.

— Будут ли тестировать сотрудников всех поликлиник? Мы как городской портал получаем сигналы каждый день. Сегодня перед тем, как отправиться сюда, в мэрию, поступило сообщение, что в дорожной больнице, подведомственном учреждении железной дороги, тоже обнаружили коронавирус. И судя по тому, о чём мы с вами говорим, это будет появляться везде. Будет ли проводиться тестирование всего медперсонала?

— Медики у нас находятся в группе, которая должна быть протестирована. В лабораториях растут объемы проверок. Там, где появляется вирус, тут же принимаются меры по обследованию. В первой [больнице] обследуют сотнями. Всех медиков не будут тестировать, у нас пока нет такой возможности. Вы в курсе, что у нас десятки тысяч человек работают в сфере муниципального здравоохранения? Мы, конечно, можем всю систему сейчас отдать на то, чтобы проверить только медперсонал, но большое количество исследований [других граждан] встанет. Поэтому обследуют там, где есть точки риска.

— Мы много общаемся с врачами, и анонимно нам рассказали, что есть случаи, когда был кардиологом, а сейчас стал инфекционистом, был терапевтом — стал инфекционистом. Расскажите про это распределение, и как много Екатеринбург подтянул к себе врачей из области? Куда вы их селите, какие условия создаёте?

— У нас в плане есть количество коек, количество коек с кислородом, количество коек с ИВЛ, утвержденное количество врачей, реаниматологов, медсестер, среднего медперсонала и так далее. Это всё в табличке по каждой больнице расписано, сколько дополнительно. Что-то перераспределяем внутри наших больниц. Дополнительно в этом же плане прописано, в случае часа «Ч» в течение нескольких часов приедут, подтянутся врачи из области.

Если мы будем привлекать врачей из других городов, мы им эту возможность [поселиться с комфортом в гостинице] предоставим. Но согласно этому плану, сотни врачей на какое-то время переквалифицируются. Это не означает, что они больше не будут работать кардиологами. Этот план развёртывания — на это и направлена переподготовка. Чем больше заболевших, тем больше подключается врачей.

Аппараты ИВЛ

— Есть информация, что возникла сложность при закупке аппаратов ИВЛ, и мы их получим только через пять месяцев.

— Чем отличается Свердловская область от остальных регионов? В своё время начали делать оптико-механическое медицинское оборудование приборостроительные оборонные заводы, которые в 90-е годы остались без работы, их начали перепрофилировать в гражданское дополнительное производство, в том числе там изготавливали аппараты ИВЛ. Оптики на сегодня делают одно из лучших в мире оборудование для перинатальных центров, в том числе аппараты ИВЛ.

Сегодня в России работает три основных производителя ИВЛ, они у нас. Когда вся страна пытается [оборудовать больницы аппаратами искусственной вентиляции легких], можно представить себе масштабы проблемы. Екатеринбург [нуждается в оборудовании] полутора тысяч коек. Из них — 70% с ИВЛ. Что-то у нас есть, что-то нужно добавить. Мы говорим о тысячах аппаратов, которые одновременно нужны всей стране.

На уровне федерального центра принимаются решения, квоты и всё остальное. Евгений Владимирович [Куйвашев] как губернатор нашей области прикладывает максимальные усилия, чтобы получить их, раз мы их производим. С другой стороны, тоже нужно понять, мы не можем во время общей беды ставить себя в приоритет. Если мы видим, что в каких-то регионах хуже, чем у нас, неправильно обеспечивать себя в первую очередь. Графики есть, каскадные планы развёртывания есть, а дальше мы работаем в рамках этого. Есть контракт доставки оборудования к 1 мая, к 15 мая. Контрактов с поставкой ИВЛ у нас на шесть месяцев.

— Что насчет тестов на антитела?

— Ждём.

— Как это будет, что это будет, для кого это будет?

— Последнее дело — рассуждать о том, в чём не являешься специалистом. Я постараюсь объяснить на двух пальцах, как сегодня берётся анализ, который мы называем «мазок». Берётся палочкой из носа и изо рта. Потом это анализируется и выдаётся результат. Анализ на антитела — это берётся кровь из вены, проводятся исследования на антитела. Эта процедура длиннее и существенно дороже. Но это нужно для того, чтобы посчитать примерный процент иммунитета в целом на территории. А это ключевой фактор при принятии решения о снятии карантина. Поэтому делается макроскрининг, микроскрининг там, где это необходимо.

Продовольственный кризис

— Будет ли продовольственный кризис?

— Не будет. Запасы есть на несколько месяцев вперёд. Екатеринбург находится в выигрышной позиции, потому что основные распределительные центры всех крупнейших сетей за пределами Москвы — у нас. На Первоуральском тракте, на Тюменском и по дороге в аэропорт. Всё, что привозится к нам, только потом из Екатеринбурга идёт в другие регионы.

Всю информацию о коронавирусе мы продолжаем собирать в режиме онлайн.