«Девушка, у вас что — рак?» Студентка УрФУ завела блог в Instagram, где пишет о жизни с онкологией

Анна Шабельникова узнала о своем диагнозе в канун Нового года — наступал 2018-й. Врачи подтвердили опасения девушки: лимфома Ходжкина, по сути, рак лимфатической системы. Четвертая стадия. Но вместо того, чтобы впасть в депрессию или начать себя жалеть, Анна завела блог, который помог ей и многим другим избавиться от страхов и предрассудков в отношении онкодиагнозов и людей, которые с ними живут.

«Лимфома — это классно!»

— Как ты узнала о болезни?

— Когда мне сказали диагноз, я была вместе с мамой на приеме у врача. У меня случилась истерика, я заревела и вышла из кабинета. А мама осталась у онколога, и он ей сказал, что это лечится. И объяснил, что лимфома — далеко не самое страшное, что могло быть. Я уже потом узнала, что из всех раков это самое лучшее. Лимфома — просто класс! Здесь сама структура болезни немного другая, она поражает по-другому. И мама вышла и все мне объяснила. И сказала такую фразу — что нужно бороться, что, если я сдамся, болезнь победит. Я потом ревела очень много, но стержень был. Я была готова к лечению, к тому же у меня был серьезный стимул: я очень хотела поскорее попасть на первый курс университета.

— Что было потом?

— Мы приехали домой, сказали папе и сестре. Не говорили какое-то время бабушкам, но потом и им сказали. Я сразу всех настроила, что это лечится и что это совсем не так страшно, как звучит. Сестра нормально отнеслась — мы как общались, так и продолжали общаться. Родители поддержали мою идею с инстаграмом. Сказали — если хочешь, то пиши.

— Зачем вообще ты решила рассказывать о болезни в Instagram?

— Я подумала, мне все равно предстоит лечиться, у меня выпадут волосы и ресницы, я растолстею из-за гормонов — и все будут шептаться за моей спиной, что-то говорить. И я решила бросить им вызов, сделать первый шаг и самой позволить говорить обо мне и моей болезни. И вот в новогодние каникулы я написала первый пост, что у меня рак. Когда я это выложила, некоторые люди подумали, что я шучу, что это такой развод и я прикалываюсь над ними. Но больше все же было хороших, сочувствующих и подбадривающих комментариев.

Так выглядел первый пост о раке в Instagram Анны:

— Просто соцсети — это же такое место, где все соревнуются в своей счастливости: один счастливее другого. А тут вдруг ты со своим раком…

— Сейчас болеет очень много людей, и все это скрывают. А нужно, наоборот, кричать об этом. Когда ты говоришь, что у тебя рак, тебе обязательно кто-то скажет: «У меня дедушка от рака умер». Вот объясните, зачем мне это знать? Я не собираюсь умирать. Я хотела показать, что это не страшно. Что с этим можно полноценно жить. Это был такой челлендж — кто кого. У меня не было и близко мысли, что я могу умереть. Меня больше волновало, что я поправилась или потеряла волосы. Летом у меня было ощущение, что я хожу без головы: люди на улице просто сворачивали головы. А однажды один товарищ у меня во дворе прямо так и спросил: «Девушка, у вас что — рак?» Как нормальный человек вообще может такое спрашивать?

«Отправляют помолиться — это же кошмар!»

— Что было самым тяжелым? Какой момент?

— Это удивительно, но самое тяжелое начинается после того, как ты вылечился. Потому что, пока ты лечишься, у тебя есть основа — химиотерапия и ты знаешь, что она тебе помогает. А когда ты в ремиссии, ты просыпаешься и не знаешь, что тебе делать. Что тебе можно, а чего нельзя. Постоянно себя трогаешь, щупаешь, переживаешь — а вдруг, а вдруг она снова вернется. Первый год ремиссии я наблюдаюсь каждые три месяца. Потом раз в полгода. С учета меня снимут после пяти лет ремиссии.

— А другие такие же блоги, как у тебя, ты смотрела, читала? Это вообще что — такая психотерапия или восполнение дефицита информации?

— Я и до сих пор смотрю все эти блоги. С некоторыми авторами общаюсь. Девочки все очень классные, они несут мысль, что не нужно жить в колбе. Если ты поправился и у тебя все хорошо, то живи спокойно дальше, а не вздрагивай от каждого шороха. Я искала такие же блоги, как у меня, чтобы понять, что я такая не одна. Вот она же выздоровела, значит, и я смогу. Очень много зависит от настроя. Это правда. Когда я первый раз зашла в палату и увидела лысых девушек, я начала реветь. И когда сбривали мои волосы, тоже ревела. Но никогда не боялась и не осторожничала, не жила вполсилы. Есть люди, которые лечатся с таким настроением: вот сейчас поправимся, а потом всю жизнь на таблетках. Они не выходят на работу, на учебу, берегут себя, я вот этого вообще не поддерживаю.

— А еще ведь в интернете все кругом советчики: каждый знает, как и что тебе на самом деле нужно делать. Были такие?

— Да. Больше всего раздражало, что все вокруг говорили, что нужно сходить помолиться, — это просто кошмар. В больнице я лежала с людьми, которым за шестьдесят, и они постоянно рекомендовали мне поставить иконку возле кровати. Почему вы это делаете? Я же не навязываю вам свои взгляды. Меня даже крестик заставили надеть. Хотя я считаю, что в этом вопросе церковь — это просто защита, попытка сбросить с себя свою ответственность.

Так Аня выглядит сейчас:

— А как это вообще — лежать в палате с пожилыми людьми? Это же совсем другой образ жизни, образ мыслей.

— Это ужасно. Не надо в одну палату помещать молодых и бабулечек, чтобы не было конфликта поколений. Когда они встают в шесть утра и ложатся в девять — а ты живешь совсем в другом расписании. Они доводили меня до слез. Просто руки тряслись — я не могла ни выспаться, ни лечь нормально, когда я хочу. Это просто режим разный. И у них есть определенные фразы, которые они постоянно повторяют: «Столько лет прожила, зачем мне это в конце жизни?» А еще у них любимое: «Ладно — мы, а молодые-то за что болеют?» Это, конечно, нагнетает обстановку. Они постоянно говорят о своих болячках и ноют.

— А мысли, откуда это взялось и за что, были у тебя?

— Да, я думала — почему я? Почему не кто-то другой? Я не заслужила этого! Спустя семь месяцев я поняла, что накануне я принимала гормональные препараты очень сильные. И когда я сказала об этих препаратах на приеме у онколога, она так ехидно улыбнулась. Вероятно, мне были назначены эти препараты без достаточных анализов. Ну и наша экологическая обстановка, конечно. А во все эти вещи, что рак — это результат обид или нелюбви к себе, я не верю. Мне говорили, почитай, что пишет Луиза Хей (психолог и писатель. — Прим. ред.), что значит лимфома. Если верить Луизе, то это значит, что ты не получаешь удовольствия от жизни. Это вообще не про меня.

Этим летом Аня прошла плановую проверку и врачи констатировали у нее год ремиссии.

Каждый год около 18 тысяч жителей Свердловской области узнают, что у них рак. Справляться с таким диагнозом тяжело. Недавно мы рассказывали о людях, которые помогают онкобольным принять и победить рак. Также по нашей просьбе врачи развенчали десять самых частых заблуждений о раке.

А еще можете почитать историю семнадцатилетнего Миши, который победил рак крови.