Глинтвейн «Зимние каникулы Джона Сильвера»

«- Свистать всех наверх!

Крик, изрядно заглушенный дубовыми панелями, раздался уже в четвертый раз.

Джим, содержатель отеля с длинным, но красивым названием «Внук адмирала Бенбоу, совершающий переход через швейцарские Альпы», поморщился и продолжил протирать стакан тряпочкой.

За окном чувствовалось движение метели, оставлявшей на сводчатых окнах легкие снежные следы. В камине жарко, с треском, горели смолистые поленья. Огонь отбрасывал отсветы по комнате, изредка освещая портрет доктора Ливси. Доктор был изображен в своем лучшем сафьяновом кафтане, из кармана которого торчал стетоскоп.—

Эх, доктор... Как мне вас не хватает… Вы бы смогли сказать этому негодяю пару ласковых словечек и усмирить его.

На лестнице послышался стук. Громко и гулко разносился он по небольшому холлу, становясь все ближе и ближе. Наконец дверь, ведущая на верхние этажи, распахнулась. Подволакивая деревянную ногу, в комнату с кашлем ввалился старик в халате.

— Джим, мой мальчик! Сколько же я должен орать у себя, чтоб ты наконец обратил на меня внимание, на меня, своего единственного постояльца?

Джим с тоской посмотрел на портрет доктора и нехотя ответил:

— Мистер Сильвер, я бы закончил протирать стаканы и поднялся к вам.

— Да, уж ты чистюля! Ты не был таким чистюлей, когда подслушивал за простыми людьми, сидя в бочке из-под яблок на «Эспаньоле». Да брось ты свои стекляшки и плесни что-нибудь живому человеку!

Джим вздохнул, возвел глаза все к тому же портрету, мысленно спрашивая «когда ж это кончится?» и отставил стаканы, оставив один на стойке. В него он налил рому, поставил стакан на крохотный подносик, пошел к столу, за которым сидел Долговязый Джон Сильвер, человек, которого, с его же слов, боялся сам Флинт. Джим, в отличие от Флинта, Сильвера не боялся. Он от него устал.

Поставив стакан на стол и, чуть помявшись, Джим собрался с силами:

— Мистер Сильвер. Когда вы приехали в мою гостиницу, то говорили, что вы здесь максимум на одну неделю.

Сильвер глотнул из стакана, поморщился и поднял удивительно ясные для его преклонного возраста глаза на добродушное лицо Джима.

— Ясное дело, говорил. Но сейчас же зима! Не выгонишь же ты старого друга на улицу в такую метель, как старого ненужного пса?!

Джим глубоко вдохнул, стараясь не волноваться.

— Мистер Сильвер, вы живете здесь уже пятый год. Вы своими возмутительными выходками распугали всех моих клиентов. Русские заводчики каждый год присылают письма с одним единственным вопросом — квартируете ли здесь вы — и, получив от меня утвердительный ответ, более не дают о себе знать. А ведь когда-то ко мне с удовольствием приезжали отдохнуть замечательные и интересные люди, обществом которых я так дорожу…

Сильвер со стуком поставил пустой стакан.

— Ты дорожишь и содержимым их кошельков, не так ли, мой мальчик? А старым другом ты уже не дорожишь. А ведь это я передал тебе алмаз Раджи. Я научил тебя, как связаться с гранильщиком в Копенгагене и скупщиком в Антверпене. Я рассказал тебе, как утаить деньги от этих старых лис Трелони и Ливси…

— Я прекрасно знаю, чем я вам обязан! — голос Джима дрожал от возмущения — но и вы не забывайте, чем вы обязаны мне! Это я вытащил вас из тюрьмы, подкупив охрану! Я выправил вам новый паспорт, благодаря чему вы теперь не беглый висельник Джон Сильвер, а голландский купец Кааспот! Я…

Сильвер неожиданно схватил Джима за руку и начал трясти ее, как будто хотел оторвать.

— Знаю, мальчик, знаю… Черт, я становлюсь все сентиментальнее, обожди, утру непрошенную слезу... Вот видишь, как у нас с тобой все… а ты попрекаешь друга стаканчиком горячительного... Кстати, ты не мог бы сварить своего замечательного глинтвейна? Удивительный напиток, греет душу как шуба из песца на варварском севере. Раз ты сам его выдумал — а я верю, что это именно так — ты самый чудесный трактирщик по эту сторону Альп. Да и по ту тоже, дьявол их раздери…

Джим замешкался, а потом широко улыбнулся в ответ таким добрым словам. Он был падок на комплименты, старый пират это знал и, при случае, пользовался этим нехитрым способом, чтобы задобрить Джима. Споро забулькала кастрюлька, распространяя запах специй и вина, звякнули толстостенные кружки, и два старинных знакомца уселись около камина, глядя в пылающее пламя и тихонько, на два голоса, напевая любимую песню старины Билли Бонса «Пятнадцать человек на сундук мертвеца….». За окном не прекращалась метель, снег мел в прочные дубовые двери и, оттого, сидеть вот так у камина с горячими кружками в руках было еще уютнее…»

Берем грейпфрут средних размеров, тщательно его моем и аккуратно навтыкиваем в него бутоны гвоздики. В результате грейпфрут будет напоминать старую морскую мину, но бояться не нужно. Кладём его в кастрюльку, желательно с толстым дном, и наливаем в компанию к грейпфруту бутылку красного сухого вина. Добавляем одну палочку корицы. Ставим это все на небольшой огонь и подогреваем. Кипения нужно избежать, греть — минут 10–12.

Потом снимаем с огня и добавляем ром. Можно, конечно, добавить коньяк, но будет уже не то.Пусть чуть постоит. Добавляем мёда и перемешиваем.

Вытащив грейпфрут и пряности, дивный напиток вполне можно разливать по кружкам.Камин — как опция. Чертовски подходящая опция.

Кондиции: пол-литра красного сухого вина, 150 грамм рома, один грейпфрут, 15 бутонов гвоздики, одна палочка корицы, одна или две столовых ложки мёда.