Команда «Телеклуба»: «Про концерты Стинга и Элтона Джона в Екатеринбурге можно забыть»

В конце июня стало известно, что екатеринбургский предприниматель Олег Кумыш, основным проектом которого считается концертная площадка «Телеклуб» (который, кстати, сегодня вечером отмечает свой день рождения), приобрёл долю в клубе «Дом печати», а его команда занялась афишей и превращением «зала с люстрами» в бывшем помещении типографии «Уральский рабочий» в многофункциональную площадку для развлечений и окультуривания.

Условия сделки Олег Кумыш летом не раскрывал. О сумме инвестиций в клубный проект здесь предпочитают не говорить и сейчас. Однако утверждают, что площадка должна выйти в прибыль через четыре года. «Дом печати» и «Телеклуб», по словам участников команды, планируют превратить в фабрику по производству талантов.

План такой: находить и обкатывать молодые группы в «Доме печати», а наиболее успешные выводить в двухтысячный «Телеклуб». В условиях, когда из-за курсовой нестабильности за иностранных артистов приходится платить вдвое больше, чем полтора-два года назад, такой вариант выглядит перспективным.

E1.RU встретился с исполнительным директором «Дома печати» Екатериной Кейльман и букинг-директором «Телеклуба» Семёном Гальпериным, чтобы спросить, зачем в кризис было покупать «Дом печати», почему сегодня здесь транслируют футбольные матчи, а завтра проведут фортепианный вечер, как быстро окупятся эти вложения и почему в ближайшие годы в Екатеринбурге не стоит ждать концертов Стинга и Элтона Джона.

— Зачем вы купили «Дом печати»? Для чего в не самых позитивных экономических реалиях вам понадобилось инвестировать в приобретение доли этой площадки?

Семён: Когда «Дом печати» задумывался, мы разговаривали с его будущими владельцами, чтобы делать его вместе. Но совместные проекты в сфере шоу-бизнеса — это крайне сложная вещь. Если на концерт условной Мадонны продано два билета, то объяснять потом инвесторам, почему вы заплатили миллион долларов, очень сложно. Поэтому в такого рода компаниях власть должна быть в одних руках.

Екатерина: Мы смотрели эту площадку, и когда нам сказали, что Валя Кузякин и Дима Крысов (первые владельцы «Дома печати». — Прим. ред.) планируют здесь делать ночной клуб, мы решили не соперничать за площадку, а вышли к ним с предложением о совместном проекте.

Семён: В итоге это не получилось. Они стали делать сами. А нас тем не менее не оставляли мысли найти свою маленькую площадку где-то в центре Екатеринбурга. Через нас проходит очень много артистов, которых мы не можем «делать» в «Телеклубе», потому что он слишком большой. Он отлично подходит для больших рок-концертов или рейвов и меньше подходит для маленьких джазовых мероприятий.

Во-вторых, когда ты промоутер, нужно выращивать группы на маленькой площадке, и, если у них всё хорошо, выпускать на большую. А нам всегда приходилось маленькие группы ставить в «Телеклубе», на них приходило мало людей, и им там было грустно, и, конечно, не было ощущения аншлага. Если в комнате на 50 человек аншлаг, то всё равно есть полное ощущение, что это фантастический успех. Ну, вот мы шли к этому, и у нас всё сложилось.

— Есть ещё ответы на вопрос, зачем вам был нужен «Дом печати»?

Семён: Вообще, любое расширение бизнеса — это хорошо. Здесь есть некоторая диверсификация, потому что «Телеклуб» — это же не клуб, а концертный зал. А «Дом печати» — это именно клуб.

Екатерина: Это и ресторан, и бар, и место, где можно проводить мероприятия множества форматов.

— А у вас не получится случайно из «Дома печати» уже по привычке сделать «Телеклуб»? Был клуб, а превратится в концертную площадку?

Семён: Мы бережно относимся ко всему хорошему, что здесь есть, и хотим культивировать разные направления. Нам нравится то, что здесь есть, и у нас нет желания тут всё разрушить, переломать, поставить железные колонны и настелить бетонный пол.

— А что вам в техническом плане досталось? Вы зачем-то взялись за масштабный ремонт.

Екатерина: Мы меняем свет и звук сейчас. Здесь было всё хорошо даже с концертной точки зрения, но в плане клубной атмосферы нам кажется, что не хватало мощи. Что касается ремонта, то нам показалось, что второй этаж жил своей жизнью, и там ничего не было по сути. Сейчас мы строим там два бара, делаем дополнительный вход для больших концертов, расширяем зону обзора, поднимаем слегка люстры, чтобы хорошо было видно сцену. Концептуально мы дизайн заведения не меняем.

— А процедурно здесь всё будет по-старому: платный вход, билеты?

Екатерина: Пока мы убрали платный вход на вечеринки. Мы решили вечеринки с локальными диджеями и местным лайн-апом сделать бесплатными. А на привозы платный вход будет по-прежнему.

Семён: Если мы инвестируем кучу денег, мы не можем себе позволить делать бесплатный вход. Если это недорогие для нас мероприятия, конечно, мы будем рады видеть всех у нас в гостях бесплатно.

— Расскажите про условия сделки и о том, через сколько лет или десятилетий планируете окупить эту затею?

Семён: Детали сделки мы рассказать не можем. Что касается срока окупаемости, у нас это четыре года. Но вообще для клуба срок жизни — тема очень скользкая, потому что они очень часто живут по два сезона. И всё. Я не знаю, как здесь строилась работа до нас, но как только мы начали заниматься этим проектом, у нас сразу появилось два кинофестиваля, которые пройдут на этой площадке.

Один из них приурочен к 25-летию объединения Германии — звучит страшно, но там будут прекрасные фильмы. Например, «Гуд бай, Ленин» или «Жизнь других». У нас будут мероприятия биеннале, будут фортепианные вечера, был даже показ футбольного матча. Здесь всё уживается, сюда стягивается активность. Поэтому здесь будет интересно и здорово, и мы надеемся, что надолго.

Екатерина: Мы планируем довести здесь количество мероприятий до девяти в неделю: вечерние плюс ночные.

— Эта многозадачность и многофункциональность, которую вы афишируете, даст вам новых людей. У нас есть EverJazz, все знают, зачем туда нужно ходить, но теперь вдруг вы тоже будете проводить у себя джазовые концерты и вечеринки, которые можно слушать и смотреть за столом. Вы заберёте их аудиторию?

Семён: Мы считаем, что EverJazz очень хороший, достойный и успешный проект, и желаем всяческого добра тем, кто там работает и всё это придумал. Если бы мне года два назад сказали, что можно делать по два джазовых мероприятия каждый день, я бы однозначно сказал, что ничего из этого не выйдет. А они это делают и это круто. Но это же не значит, что джазовые мероприятия не могут проходить где-то ещё. Здесь вообще может возникнуть какая-то синергия.

— Не значит. Я о том, что Екатеринбург хоть и большой современный город, у нас к сожалению, только один EverJazz, один Tele-club и одна филармония. Люди все уже знают свои места. Исторически так сложилось.

Семён: Думаю, что большинство людей на самом деле вообще никуда не ходят и не знают, что им нужно куда-то ходить. Это только кажется, что все куда-то ходят, потому что мы вращаемся в этой среде. Куча народу расскажет вам про то, что у них дети и работа и так далее.

— Оставим «Дом печати» на время. Около года назад мы делали текст, в котором пытались понять, на чём именно люди в Екатеринбурге стали серьёзно экономить. И вот как раз с Семёном мы говорили о падении продаж билетов на концерты. На кого ходят сейчас, если ходят? На кого билеты не покупают вообще?

Семён: Я как раз перед интервью смотрел продажи… У меня есть ощущение, что идут только на группу «Ленинград». При этом билеты довольно дорогие. Это, видимо, связано с отношением, которое закладывает Шнур в свои тексты, которое сейчас коррелирует с отношением потенциального покупателя билета, с тем, что происходит в стране. Традиционно всегда хорошо продавались альтернативные концерты, потому что они имеют хорошие фанатские ядра, и люди там готовы тратить деньги. Но сейчас я ощущаю спад даже в этой категории. Это, по-моему, связано с тем, что это достаточно молодые люди, и, чтобы пойти на концерт, им нужна финансовая помощь родителей, а у родителей сейчас этих денег просто нет.

Екатерина: Я наоборот считаю, что с этими концертами всё хорошо, потому что родители готовы давать детям деньги. Они просят, а родители дают. А если мне 30 лет, и я думаю, пойти ли на «Кровосток» за полторы тысячи… Это уже другое.

— Как в этой ситуации планировать и корректировать привозы артистов, чтобы не остаться без штанов?

Семён: Мы подстраиваемся под момент и, конечно, действуем сейчас аккуратнее. Мы не можем бросаться гонорарами по 50 тысяч евро. У нас просто нет этих денег сейчас. Актуальные проекты, которые сейчас обсуждаются, будут реализованы в феврале-марте, а что будет в феврале — вообще непонятно. Ставить условие, что я вам предлагаю столько-то денег, но если рубль будет стоить столько-то, я вам не смогу их заплатить, ты не можешь. Это очень серьёзные компании, там всё чётко, и поэтому такие переговоры сейчас очень сложные.

— А в таких условиях реально вообще привозить кого-то более сложного, более дорогого или того, кто у нас в Екатеринбурге никогда не был? Назовём этот собирательный образ Элтоном Джоном. Или это сейчас вообще не рассматривается?

Семён: Все истории из серии Стинг или Элтон Джон сейчас забыты. Период, который два года назад вроде бы начался, он благополучно закончился. Но это не значит, что навсегда. Ну, и кстати, то, что это Элтон Джон, не значит, что это самое лучшее, что есть в мировой музыке. Есть огромное количество не столь известных исполнителей, которые, как мне кажется, с музыкальной точки зрения гораздо интереснее.

— А вот этот факт, что может быть меньше, да круче, может активизировать поиски новых звёзд? Вы будете усиленно выявлять и представлять публике новые неизвестные коллективы…

Семён: Мы эту работу активизируем. Понятно, что такое условный Элтон Джон и вообще непонятно, что такое, например, Tinavie. А люди в Екатеринбурге, ко всему прочему, очень скептически относятся ко всему, чего они не знают. Когда они не хотят, сложно им рассказывать, что это здорово. И это совсем не так, например, в Киеве или Краснодаре. А в Москве вообще наоборот — там круто сходить на группу, которую никто не знает, и потом всем рассказывать. В Екатеринбурге все подозрительные. Может быть, это связано с суровым климатом. Так обычно отвечают на все вопросы.

— Какой сейчас психологический порог стоимости билета, при котором люди точно отказываются от похода на концерт?

Семён: Психологическая планка, на которой всё решается, это билет за две с половиной — три тысячи рублей. Возможно, кто-то пойдёт и за десять тысяч, но в целом картина такая.