«Душевнобольные гуляют по улицам, пока не случается страшное». Психиатр — об убийстве троих детей в Екатеринбурге

Екатеринбургский психиатр-нарколог Михаил Луньков считает, что нынешний закон о психиатрии нуждается в доработках и поправках. Сам закон принят в 1992 году, и недавняя трагедия в Екатеринбурге, когда мать убила троих детей, подтверждает его правоту.

Отец Анастасии Петровой откровенно рассказал нам о том, что предшествовало убийству. Оказывается, он видел, что с его дочерью и зятем происходит что-то не то. Владимир Ильич, так зовут дедушку погибших детей, был обеспокоен психическим состоянием родителей. По его словам, странности в поведении зятя начались после серьезной травмы. Поведение менялось постепенно, он фанатично ударился в религию. Анастасия при этом полностью поддерживала мужа. Дедушка забил тревогу, когда увидел у обоих синяки

Супруги объяснили, что так они «выбивали бесов» друг из друга. Владимир Ильич начал убеждать их, чтобы они обратились к психиатру. После этого дочь перестала отвечать на телефонные звонки.

— По поводу этого конкретного тройного убийства выяснять причины, что предшествовало этому, и делать заключение будут специалисты-психиатры. Можно лишь предполагать, что случилось, — говорит Михаил Луньков. — Можно предположить, что это манифест (обнаружение, проявление) психического заболевания, шизофрении. Манифест шизофрении может возникнуть в любом возрасте. Встречаются различные формы шизофрении, с различными формами бреда, галлюцинациями. Вербальный галлюциноз (галлюцинации) также может быть интоксикационным, под воздействием, например, наркотических препаратов.

По-научному некие голоса, существующие лишь в фантазии человека и отдающие ему некие приказы, называются императивом.

— Императив, бредовые галлюцинации могут быть направлены или против самого человека, или против окружающих: родственников, соседей, — пояснил психиатр.

Также, по его словам, нет ничего странного и удивительного в той ситуации, когда два взрослых, близких друг другу человека, будучи ранее здоровыми, одновременно впали в душевное расстройство с одинаковыми симптомами. Ничего не утверждая насчет этой конкретной трагедии, Михаил Луньков рассказывает, что такое встречается в психиатрической практике.

Еще один важный момент: травма тоже может сыграть решающую роль в развитии психического расстройства, ведь это сосудистое, травматическое поражение мозга.

— Да, травма может спровоцировать расстройство. Близкий человек, который находится всё время рядом, испытывает в этот момент психоэмоциональное напряжение. Возможно, есть и еще дополнительные психотравмирующие моменты: страх за будущее свое и детей, финансовая нестабильность (я не про конкретный случай). А психоэмоциональная травма — это тоже травма, — считает Михаил Луньков. — Вот реальный случай из моей практики: еще в 90-х мой пациент выпрыгнул со второго этажа. Его скрутили, купировали острый приступ. Потом привели в норму в психиатрической больнице, он согласился поехать сам. Беседуя, выяснили конкретные причины того, что случилось. Он опасался проблем со стороны правоохранительных органов (были причины). На этом фоне психоэмоциональной травмы случился приступ острого чувственного бреда. Он слышал голоса, беседовал с богами.

При этом специалист считает, что в подобных ситуациях родственники, к сожалению, практически бессильны и ничем не могут помочь, если видят, что с психикой близкого человека явно что-то не то.

— Это большая социальная проблема. Сейчас много больных на учете, которые не идут к психиатру, хотя нуждаются в этом. Раньше по заявлению соседей на странное поведение (агрессия, складирование мусора, сильная антисанитария в квартире) вместе с участковым выезжал врач-психиатр. Я помню реальный случай, когда соседи жаловались на невыносимый запах из квартиры, выехал психиатр в сопровождении участкового. Врач, побеседовав с человеком, понял, что тот нуждается в медицинской помощи. Приняли решение о госпитализации, чтобы купировать расстройство. Согласия не спрашивали. Сейчас по закону только суд может назначить психиатрическую экспертизу и направить на принудительное лечение.

Узнать заранее очень тяжело. Однажды мама вызвала проконсультировать сына. Мальчику 15 лет, на фоне токсикомании становился неадекватен. Долго беседовали. Рассказал, что бросил школу, потому что там его не понимают. Дальше разговариваем. Оказалось, не поняли (так ему показалось) его и соседи, когда он приезжал в гости в деревню. Потом рассказал, что изобрел стиральную машину, показал чертежи. Те машины, что существуют, работают неправильно. Наконец, он признался, что изобретает язык, общий для всех. Выяснилось, что у парнишки ядерная шизофрения, манифест. Ядерная шизофрения развивается стремительно (приводит к распаду личности) Просто, хорошо, что он сразу попал к специалистам. А если бы не выявили — что бы там дальше было без лечения? К чему бы пришел? Возможно, к императиву, который бы призвал отомстить тем, кто якобы смеется над ним. Кстати, он согласился поехать добровольно в больницу, мы его убедили. Но этот случай произошел еще до принятия закона, так что при отказе - госпитализировали бы принудительно, и это спасло бы ему жизнь. Сейчас подросток с таким диагнозом может спокойно отказаться от медицинской помощи, и последствия будут необратимыми, — объяснил Михаил Луньков

Он согласен с тем, что закон о психиатрии принимался для построения демократического общества, чтобы не использовать этот ресурс в каких-либо репрессивных целях и не злоупотреблять им.

— Но где та золотая середина? — переживает психиатр. — Чтобы люди, которым требуется помощь, получали ее. Да, приняли у нас новый закон в 92-ом году. Но ведь новое строят на каком-то фундаменте, а когда фундамент разрушен, то это новое принимает странные формы.

Психиатр считает, что закон о психиатрии нуждается в доработке и изменениях, и трагедия в Екатеринбурге, возможно, наглядный пример к этому.

— Родные ведь видят, что творится с их близкими, что им нужна помощь, но убедить они не могут, насильно навязать помощь, госпитализировать тоже невозможно. А сколько людей с деменционным атеросклерозом, которые тоже нуждаются и в помощи, и в постоянном присмотре. Не надо думать, что они не представляют угрозу, потому что неагрессивны. Опасность в бытовых вещах: тот же невыключенный газ — опасность взрыва. Бедные родные, не знают, как найти выход, снимают ручки, вентили, закрывают окна. Это ведь тоже важная социальная проблема.

Кстати, при этом серьезное психическое заболевание не означает того, что преступника обязательно признают невменяемым.

— Эксперты часто выносят вердикт «вменяем», учитывая резонанс преступления, — объясняет Михаил Луньков. — Вообще есть некоторая этическая дилемма при вынесении таких заключений, потому что в сознании обычных людей признание невменяемости и назначение принудительного лечения в закрытом отделении равно уходу от ответственности. А вы представьте, как чувствуют себя жертвы или их родные, когда узнают, что преступник не несет уголовной ответственности. Людям надо показать, что есть правосудие, что виновный понесет наказание, а наказание — это реальный срок за решеткой. Всё это влияет на экспертное заключение.

Вот основные версии о причине зверского убийства. Записку матери-убийцы мы показали религиоведу. Эксперт считает, что, вероятнее всего, семья принадлежала к нетрадиционной религиозной организации. А вот мнение почерковеда по поводу записок, которые Анастасия написала перед убийством.

Все новости на эту тему мы собираем в специальном разделе.

Прочитайте также воспоминания Михаила Лунькова о его работе реаниматологом на скорой в 90-е годы.