«Они ее смерти ждали?!» На Урале молодая женщина потеряла ребенка на восьмом месяце беременности

Свердловчанка Ксения Трескова потеряла ребенка на восьмом месяце беременности, едва не лишилась жизни и больше не сможет иметь детей. Рассказываем историю семейной трагедии, у которой до сих пор не определены виновные.

Ксения обратилась в приемный покой Режевской больницы 7 августа с жалобами на расстройство кишечника. У нее крутило живот и был нестабильный стул. Девушку отправили в роддом, там медики взяли у нее тест на коронавирус.

— Тест показал то ли положительный, то ли отрицательный результат. Около часа они совещались, я попросила взять повторный тест, но мне отказали: мол, будем считать, что он положительный, — рассказала девушка. — Я просидела там несколько часов до того, как пришел гинеколог. Врач пришла, осмотрела меня на кресле. Я пожаловалась, что живот приходит в тонус, но она ответила, что всё нормально. Несколько раз сделали КТГ плода, сердцебиение было хорошим, 140 ударов в минуту. Пригласили узиста, но он так и не стал делать УЗИ.

По словам Ксении, медики роддома в Реже сделали запрос в перинатальный центр Екатеринбурга. Пациентку планировали увезти на скорой, но в областном центре отказались ее принимать из-за положительного теста на коронавирус.

— Почему они в этот момент не сделали запрос в 40-ю больницу в Екатеринбурге (главный ковидный госпиталь региона. — Прим. ред.), я не понимаю, — недоумевает Ксения. — Мне выдали капли гриппферона и отправили домой заниматься самолечением. Даже если у меня был коронавирус, почему они отправили меня домой, а хотя бы не оставили у себя на сохранении? В 15:00 мы с мужем уехали от них, а в 15:20 уже вернулись, потому что у меня открылось кровотечение. Я просила дать мне сесть, но врачи не разрешили, поэтому я стояла минут десять и вся зажималась. Когда я уже сказала, что у меня подкашиваются ноги и я теряю сознание, меня положили на кушетку. Потом долго искали, кто и на чём меня поднимет в операционную.

По рассказу пациентки, на операционном столе ей ввели обезболивающие, и снова пришел врач УЗИ. Медик сообщил, что не слышит сердцебиения ребенка.

— Он делает УЗИ и говорит: «А сердцебиения уже нет», — вспоминает девушка. — Другой врач отвечает: «Да я только что слышала». Обезбол не успел подействовать, мне сделали надрез наживую. Я сказала, что всё чувствую, и началось сильное кровотечение. Врачи начали кричать: «Она теряет много крови, сделайте что-нибудь». Я услышала, что они собираются брать анализ на группу крови. Только успела сказать, что в моей карте всё написано, и вырубилась.

В этот момент родители и муж Ксении обрывали телефоны и пытались узнать, что с ней происходит.

— Ну если у вас нет машин, чтобы везти ее в Екатеринбург, скажите это родственникам, дайте какую-то справку, с которой примут. Муж сам бы увез ее в 40-ю, — возмутилась Алена, мама Ксении. — В Реже ей сделали кесарево в 16 часов, малышку уже потеряли. Потом чуть не потеряли и мою дочь. Врачей Центра медицины катастроф вызвали только в шесть вечера, всё это время она истекала кровью. Я спросила, почему не вызвали вертолет с врачами сразу? Мне ответили, что пытались зашить матку сами. Они ее смерти ждали?! Врач медицины катастроф прилетел через полчаса после того, как их вызвали. Он удалил матку, но транспортировать мою дочь не мог, так как она потеряла очень много крови и была в коме.

Вечером того же дня Ксению перевели из роддома в реанимацию Режевской больницы. Всё это время ее родные пытались дозвониться до больницы и Минздрава. Представители министерства включились в историю и договорились с больницей № 40, что там примут девушку, несмотря на ее тяжелое состояние.

— Утром 8 августа мне ответили в реанимации и сказали: «Мы можем только молиться и надеяться на молодой организм. У нас нет даже оборудования. Мы бы рады чем-то помочь, но не можем. Бейте тревогу и ищите, какая больница ее примет», — пересказывает Алена. — Минздрав определил дочь в 40-ю больницу и договорился с медициной катастроф, что ее перевезут на реанимобиле. В 40-ю больницу она попала 8 августа днем. Трое суток была в коме. Ее привезли в инфекционное отделение, раз тест на ковид был положительный. Врач рассказал мне, что по КТ и анализам они не увидели никаких признаков ковида. Через четыре дня тест был уже отрицательный, и 17 августа ее выписали.

В выписке Ксении — длинный список диагнозов, в том числе гипертоническое и коагулопатическое кровотечение (нарушение свертывания крови), преждевременная отслойка нормально расположенной плаценты, антенатальная гибель плода (прекращение сердечных сокращений плода при беременности более 22 недель до начала родовой деятельности), тотальная гистерэктомия с маточными трубами (операция, при которой удаляется вся матка и маточные трубы). Все медицинские документы есть в распоряжении редакции.

Девушка рассказала, что на всём протяжении беременности с плодом всё было в порядке. Она наблюдалась у врачей в Реже и в перинатальном центре в Екатеринбурге. На последнем скрининге в 20-х числах июля УЗИ-специалист перинатального центра отметил, что на допплерометрии есть отклонения (этим способом проверяют интенсивность и скорость кровотока в сосудах матки, пуповины и плода).

— Я тут же сходила на прием к врачу в перинаталке, и она меня успокоила, — сказала Ксения. — Сказала, что так бывает, что можно не волноваться и ехать домой. В Реже я еще раз переделала это УЗИ платно, результат был такой же. Моя гинеколог собиралась отправить меня на повторное обследование в перинатальный центр, но не успела.

В начале августа девушка сдавала анализы, и врач Режевской больницы заверил, что результаты отличные. Но буквально через несколько дней случилась трагедия, она потеряла ребенка и из-за радикальной операции больше не сможет забеременеть.

Ксении выдали свидетельство о перинатальной смерти. В документе говорится, что плод умер до начала родов, масса тела при рождении была два килограмма; установлено, что это была девочка ростом 47 сантиметров. Причины смерти: внутриматочная гипоксия, впервые отмеченная перед началом родов, к этому привела отслойка плаценты у матери. На медицинском справочном ресурсе говорится, что отслойка плаценты — это преждевременное отделение нормально расположенной плаценты от стенки матки, обычно после 20 недель беременности. Это может стать экстренным акушерским состоянием.

Родители девушки написали письмо губернатору Евгению Куйвашеву с просьбой помочь разобраться в этой ситуации, но ответа пока не получили. Пока Ксения с мужем пытаются пережить трагедию. На восьмом месяце беременности у семьи уже было всё готово к встрече с малышкой: кроватка, вещи, игрушки...

— Винить кого-то конкретно я не хочу, — поделилась Ксения. — Но думаю, если бы меня не отпустили домой, а оставили бы у себя и сразу отправили запрос в 40-ю больницу, можно было бы избежать таких последствий. И если бы сделали УЗИ при первом моем обращении, тоже могли бы увидеть отслойку, которая началась, и прокесарить раньше. В голове не укладывается, как можно было отпустить домой на таком сроке с коронавирусом. Еще до моего возвращения муж увез все вещи, связанные с ребенком, чтобы было хотя бы немного проще.

Единственная надежда семьи Тресковых — это суррогатное материнство. Ксения с мужем надеются собрать нужную сумму и подсадить свой генетический материал другой женщине для вынашивания.

— Кто-то осуждает нас за то, что мы так быстро задумались о программе суррогатного материнства, но это наш шанс отвлечься от того, что произошло, — призналась Ксения. — Это хотя бы дает мне новый смысл жизни. Мы постараемся не тянуть с этим вопросом, уже собираем деньги. Хочется отдать всю любовь, которая у меня есть, моей малышке.

В свердловском Минздраве рассказали, что по факту смерти плода ведется служебная проверка, результаты сообщат Ксении, а помощь ей была оказана в полном объеме.

Ранее мы публиковали откровения женщины, чьих двоих детей выносила суррогатная мать.

Почитайте рассказ екатеринбурженки о том, как она искала суррогатную мать. Также мы публиковали рассказ суррогатной мамы от первого лица и писали, как устроен этот рынок.