«Кого они будут жечь?»: екатеринбуржцы взбунтовались против частного крематория от выходца из ОПС «Уралмаш»

Жители Екатеринбурга объяснили, почему выступают категорически против строительства частного крематория на въезде в город. Во-первых, по их мнению, закон четко говорит, что подобные заведения не могут находиться в руках коммерсантов. Во-вторых, они опасаются вредных выбросов. Ну, и в-третьих, место, где сжигают трупы и организуют похоронные процессии — сомнительная «визитка» для уральской столицы.

Речь идет о комплексе зданий на улице Димитрова, 72 рядом с Нижне-Исетским кладбищем. Наверняка каждый, кто въезжал в Екатеринбург со стороны Челябинского тракта, видел скорбную архитектуру этого сооружения по соседству с православным храмом. Мы подробно рассказывали, что нашла прокурорская проверка и как это место связано с королем похоронного бизнеса Екатеринбурга.

Комплекс принадлежит компании «Апельсин-С», которая работает с 2008 года. Однако за последний год ее финансовые результаты были не самыми радужными: при выручке в 9,8 миллиона убыток составил 20,7 миллиона рублей. Любопытно, что фирма принадлежит отцу и сыну — Анатолию и Вячеславу Глуховым.

Анатолий Глухов в ОПС «Уралмаш» отвечал за похоронный бизнес, потом стал легальным коммерсантом и продолжил заниматься «похоронкой». В начале нулевых Глухов-старший проходил по уголовному делу вместе с членами самого боеспособного крыла «Уралмаша» — так называемого «спецназа», возглавляемого знаменитым киллером Сергеем Курдюмовым. Им приписывали обстрел здания УБОП из гранатомета и покушение на Эдуарда Росселя, а также множество убийств. Тогда суд Глухова оправдал. А еще в марте его задерживали с группой спецназа в элитном поселке «Палникс» — но уже через два дня отпустили.

Мы встретились с местными жителями и узнали, чего они опасаются и почему не хотят видеть крематорий по соседству со своими домами.

— Слухи, что здесь идет строительство крематория, появились около года назад, — рассказала E1.RU местная жительница Светлана. — Когда мы это только услышали, начали обращаться в прокуратуру и в администрацию района. Прокуратура, администрация и депутат [гордумы] сюда приходили, посмотрели и ничего не нашли. Единственное, увидели помещение, на котором висел замок. Делегация попросила показать, что внутри, на что владельцы сказали, что это помещение они показать не могут, якобы ключа нет. Нам [местным] они рассказали, что здесь крематория не планируется, идет обычная реконструкция здания.

Однако летом 2022 года на сайте Национальной мемориальной компании (НМК) появились две новости. Первая — что в Екатеринбург едет кремационное оборудование. Вторая — что специалисты уже монтируют технику на месте.

— Новый крематорий в скором времени начнет работу на Нижне-Исетском кладбище, — говорится в тексте. — В крематории будет использоваться оборудование Fu Shou Yuan Environmental Protection Machinery с системой дополнительной очистки отходящих газов.

Последнее сообщение о монтаже оборудования датируется 9 августа.

— До этого информация о крематории у нас была, что называется, «из подворотни», и они [строители объекта] ее опровергали, — подчеркнула Светлана. — Сейчас они выдали ее официально. Но [в законе] никаких исключений нет: высокотехнологичные или низкотехнологичные, если стоят две печи, значит, объект должен быть на расстоянии одного километра от жилья. Никаких звездочек или сносок нет: государственная собственность и километр до жилых домов. Здесь нет ни того ни другого.

Горожане ссылаются на федеральный закон от 12 января 1996 № 8-ФЗ «О погребении и похоронном деле», а конкретно — на статьи № 4, 15. В них говорится, что «участки земли <…> с сооружаемыми на них крематориями относятся к местам погребения и по принадлежности могут быть исключительно государственными и муниципальными и не могут находиться в частной собственности». Эта же информация приводилась в ответе прокуратуры.

Кроме того, если в крематории более одной печи, то он относится к промышленным объектам первого класса, для которых установлена защитная санитарная зона в 1000 метров (об этом говорится в СанПиН 2.2.1/2.1.1.1200–03. — Прим. ред.). Жилья в радиусе километра быть не должно. Чтобы разобраться, действительно ли это так, мы отправили официальный запрос в пресс-службу регионального Роспотребнадзора.

— Здесь до жилых домов 150 метров, не больше, мой дом не дальше 300 метров, — посетовала нам Светлана.

— Это оборудование [которое имеет свойство ломаться], — подчеркнула Ольга, еще одна местная жительница. — Сегодня оно работает, а завтра сломается, но как жгли, так и будут жечь, процесс останавливать не станут. Вряд ли скажут: «У нас сломалась вытяжка, мы не будем кремировать».

Светлана напомнила о фильме «Кочегар» 2010 года (его снял известный уралец Алексей Балабанов. — Прим. ред.). «В 1990-х бандиты используют кочегарку как крематорий. Драма о мести маленького человека», — говорится в синопсисе картины.

— Мне казалось, что это гротеск, этого не может быть, а оно в 300 метрах от моего дома, — подчеркнула женщина. — Вы представляете крематорий в частных руках? Что они там будут делать, кого они будут жечь?

По мнению местных жителей, чиновники Екатеринбурга вкладывают деньги в развитие города, пытаются привлекать инвестиции и туристов, построили развязку, ведущую на ЕКАД. В то же время постоянные похоронные процессии весь этот положительный имидж уничтожат.

— Въезд — это лицо города, — напомнила Ирина. — Когда оно начинается с крематория, с его похоронных процессий, всё это негативно будет сказываться на въезжающих и выезжающих людях. Рядом построили развязку, что повлечет за собой увеличение потока машин, поэтому эта картина с крематорием радовать никого не будет.

По сведениям местных жителей, действующий городской крематорий на Сибирском тракте загружен чуть больше чем на 20%.

— Я бы поняла, если бы не было другого выхода [и загрузка муниципального предприятия была выше 100%], — добавила Светлана. — Но он загружен едва ли на четверть. Но там всё хорошо, он далеко от жилья, в лесу, никому не мешает. Кроме того, мы не в Японии, не в Люксембурге живем, у нас земли [для захоронения и строительства объектов] — во! Так отодвиньтесь!

Мы следим за дальнейшим развитием ситуации.

А в Нижнем Тагиле в феврале этого года природоохранная прокуратура добилась закрытия частного крематория. По мнению местных жителей, объект работал тайно и незаконно. В середине декабря прошлого года 102 человека обратились к мэру с просьбой не допустить фальсификаций, связанных с обсуждением этого сооружения, а местный житель устроил одиночный пикет у здания Генпрокуратуры, требуя остановить сжигание «неучтенных трупов». При этом тагильчане воевали и с другим крематорием — по их мнению, он работает с нарушениями, отравляя воздух и воду.